Макс Вебер - Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии

Так, вероятно, возразил бы Кнапп. И при этом был бы формально (но лишь формально) прав. Как обстоит дело с аутогенными бумажными деньгами? Здесь, сказал бы Кнапп, та же ситуация: отсутствуют (как в Австрии и России) только лишь технико-механические ограничения редкости металла. Имело ли это значение? Кнапп игнорирует этот вопрос. Он сказал бы, что против смерти (в том числе и против смерти валюты) лекарства нет. Но ведь, бесспорно, существовали и существуют (сейчас мы абстрагируемся от моментальных абсолютных препятствий производству бумажных денег) как 1) собственные интересы руководителей политического управления, которых и Кнапп считает хозяевами или начальниками денежного управления, так и 2) частные интересы. Носители тех и других ни в коем случае не стремятся прежде всего к сохранению жесткого курса, а часто даже заинтересованы — как минимум, per tempora — именно в обратном . Этот интерес может действенно проявиться как в лоне самого денежно-политического управления, так и в сильном давлении на него заинтересованных сторон и стать причиной инфляции, что для Кнаппа, который строго избегает этого термина, могло бы значить только лишь иначе, нежели экзодромно (т. е. на обменный курс), ориентированную и поэтому допустимую эмиссию документарных денег.

Прежде всего, отметим финансовые искушения: среднее обесценение немецкой марки в инфляцию до 1/ 20по отношению к важнейшим натуральным частям внутреннего богатства означало бы для всех, кого коснулось это счастливое обстоятельство, снятие бремени военных долгов в размере 19/ 20общей их суммы. Если бы к этим вновь возникшим ценовым условиям «приспособить» доходы и зарплаты, все внутренние потребительские блага и весь внутренний труд оценивались бы в 20 раз дороже. Государство, которое с возросших (номинальных) доходов собирало бы соответственно возросшие номинальные налоги , ощутило бы, как минимум, сильное облегчение. Неужели это не соблазнительно? То, что кому-то придется платить, это ясно. Но ясно, что не государству и не одной из двух указанных категорий — политическим руководителям и носителям частного интереса. А как соблазнительно было бы иметь возможность платить старые внешние долги иностранцам платежным средством, которое можно производить сколь угодно дешево! Хотя, помимо сомнений в возможных политических интервенциях, налицо сомнения относительно будущей возможности получения кредитов при чистом внешнем займе, но ведь своя рубашка государству действительно ближе к телу. Есть и заинтересованные предприниматели, для которых 20-кратный рост цен на их товары из-за инфляции только выгоден, если при этом повысить (номинальную) зарплату своим рабочим лишь в 5 или 10 раз, что совсем не трудно из-за бессилия рабочих или из-за недостаточного осознания ими своего положения, либо по какой-то другой причине.

Такие чисто финансово обусловленные острые инфляции обычно вызывают у экономических политиков сильное отвращение. И действительно, с экзодромной политикой, рекомендуемой Кнаппом, они несовместимы. Тогда как (в противоположность этому) постепенное плановое увеличение объема денег в обращении, какое предпринимают в определенных случаях кредитные банки путем облегчения условий выдачи кредита, охотно рассматривается как производимое в интересах побуждения спекулятивного духа открытие новых возможностей прибыли, т. е. как побудительная причина к предпринимательству и капиталистическому производству благ путем стимулирования дивидендного вложения капитала вместо рентного вложения свободных денег. И как же в этом случае обстоит дело с экзодромной ориентацией? Собственно, последствие этого (то самое побуждение к предпринимательству) может повлиять на так называемый платежный баланс в смысле повышения или хотя бы предупреждения падения курса собственной валюты. Как часто? Как сильно? Это уже другие вопросы. Может ли так же воздействовать финансово обусловленное, не резкое увеличение денежной массы, здесь нами не обсуждается. Бремя этого экзодромно безобидного увеличения денежного запаса ложится в виде постепенных выплат на тот же слой, который в случае острой финансовой инфляции материально страдает от конфискации, т. е. на тех, кто имеет номинально постоянный доход или состояние в номинальных ценных бумагах : прежде всего это получатели фиксированной ренты, кроме того, чиновники на твердом (т. е. повышаемом лишь путем долгих просьб и жалоб) окладе, но также и рабочие с твердой (т. е. изменяемой лишь путем тяжелой борьбы) зарплатой. Не стоит

поэтому понимать Кнаппа в том смысле, что для политики бумажных денег решающей может быть только экзодромная позиция (жесткий курс), он этого не утверждает; и не следует считать, будто есть большая вероятность того, что, как полагает Кнапп, в будущем этот фактор станет единственно решающим. Нельзя отрицать: он мог бы стать таковым для денежной политики, которая полностью рациональна в его , Кнаппа, понимании, т. е. (хотя он этого явно не формулирует) в смысле возможно более полного устранения помех ценовым отношениям, которые создаются денежными властями в процессе производства денег.

Но ни в коем случае нельзя было бы признать (и Кнапп этого не утверждает), что практическая важность валютной политики ограничивается сохранением жесткого курса. Мы говорили об инфляции как об источнике ценовых революций или эволюций и о том, что стремление к ним может быть ее причиной. Революционные (документарные) инфляции колеблют обычно и жесткий курс (эволюционное увеличение денежной массы, как мы видели, для этого не обязательно). Кнапп должен с этим согласиться. Он открыто и по праву признает, что в его теории нет места для определенной политики товарных цен (революционной, эволюционной или консервативной). Почему нет? Предположительно по следующей формальной причине: валютное соотношение цен между двумя или несколькими странами проявляется ежедневно в очень небольшом числе формально однозначных и единообразных биржевых цен , на которые можно рационально ориентировать денежную политику. Далее, для целей денежного управления, особенно управления средствами обращения, можно оценить — но только оценить (на основе наличных фактов, проявляющихся в силу периодического стремления к ним), — какие изменения заданного запаса платежных средств (для чистых целей платежа) потребуются в обозримом будущем определенной связанной обменными отношениями группе людей при остающихся приблизительно равными условиях. Напротив, каков будет масштаб революционных или эволюционных, или (наоборот) консервативных денежных последствий инфляции либо (напротив) извлечения денег из оборота в заданном будущем периоде, нельзя рассчитать в том же смысле. Для этого при рассмотрении инфляции (остановимся только на ней) нужно было бы знать: 1) текущее распределение доходов, 2) базирующиеся на нем текущие ожидания отдельных субъектов хозяйства, 3) «путь» инфляции, т. е. точки первоначальной и последующих новых эмиссий (эти три пункта вместе можно определить как показатели последовательности и степени увеличения номинальных доходов в ходе инфляции); но, кроме того, обязательно надо будет учитывать 4) способ применения (проедание, вложение состояния, капитальное вложение) созданного увеличением количества денег спроса на блага по количеству и прежде всего по виду этих благ (товары потребления или средства производства всех видов) и, наконец, 5) направление, в котором происходит сдвиг цен и в силу этого сдвиг доходов. Все это вызывает многочисленные проявления сдвига покупательной способности, а также степени стимулирования (возможного) производства натуральных благ. Такие вещи, полностью определяющиеся будущими соображениями отдельных хозяйствующих субъектов относительно новой сложившейся ситуации, отражаются, в свою очередь, на оценках других таких же субъектов, что лишь потом, в результате конкуренции интересов, порождает новые цены. Так что о простых расчетах (типа того, что эмиссия в 1 млрд единиц предположительно увеличит цену железа на X , цену зерна — на Кединиц и т. д.) не может быть и речи. Тем более что хотя для чисто внутренних продуктов и применимо временное эффективное ценовое регулирование, но лишь в отношении максимальных, а не минимальных цен, да и то с ограниченным воздействием. Кроме того, сам по себе расчет цен (эмпирически невозможный) мало что дает, потому что им определялся бы объем денег, требуемых как чистое средство платежа. Но ведь наряду с этим и в гораздо больших масштабах деньги запрашивались бы снова и снова как средство приобретения капитальных благ в форме кредита . Речь идет о последствиях предполагаемой инфляции, которые не поддаются никаким вычислениям вообще. В общем и целом (эти крайне грубые тезисы могут иллюстрировать лишь самые общие вещи) ясно, что Кнапп оставил совершенно без рассмотрения важную для современной экономики обмена возможность осуществления путем инфляции планомерной , рациональной (зиждущейся на основе, напоминающей по своей счетности основу валютной политики) ценовой политики . Но такая политика есть историческая реальность. Инфляция и дефляция (конечно, в примитивной форме) неоднократно, хотя весьма неудачно, организовывались в Китае в значительно более простых условиях денежного хозяйства с медными деньгами. Они же были рекомендованы и в Америке. Но Кнапп в своей книге, оперирующей только доказуемыми в его смысле предположениями, довольствуется лишь советом о том, что государство при эмиссии аутогенных бумажных денег должно проявлять осторожность. А поскольку оно целиком и полностью ориентируется на жесткий курс, к сожалению , кажется однозначно ясным, что инфляционное обесценение и относительное валютное обесценение обычно тесно связаны друг с другом, хотя они не тождественны, и прежде всего не каждое инфляционное обесценение имеет интервалютные причины. Кнапп прямо не признает, но и не оспаривает тот факт, что реально ориентированного на ценовую политику инфляционного регулирования требовали не только владельцы серебряных рудников в Америке в «серебряную кампанию» 176 176 Движение за свободное серебро в США в конце XIX в. объединяло владельцев серебряных рудников и значительную часть фермеров в поддержке инфляционной политики путем свободной чеканки серебра и, соответственно, введения биметаллического стандарта. После 1896 г. это движение потерпело поражение, был принят золотой стандарт. или фермеры для «гринбеков» 177 177 Доллары, выпущенные в Лериод Гражданской войны в США «северянами» для целей финансирования военных расходов и пережившие неоднократно инфляционное падение. Оборотная сторона у них была зеленого цвета. . Правда, в долгосрочном плане (может быть, это Кнаппа и успокоило бы) такое регулирование никогда не удавалось осуществить.