Макс Вебер - Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии

На самом деле все не так просто. Не важно, были ли они запланированы как меры ценовой политики или нет, но инфляции (в описанном выше смысле) происходили действительно часто, и катастрофы ассигнаций знакомы как Восточной Азии, так и Европе. Этим материальная теория денег все-таки должна была бы озаботиться. То, что вовсе нет различий между обесцениванием серебра и обесцениванием ассигнаций, Кнапп как раз не стал бы утверждать. Даже с формальной точки зрения обесценивается ведь не отчеканенная монета, а, наоборот, предлагаемое для промышленных целей необработанное серебро; не обязательно несвободные хартальные серебряные монеты , а часто наоборот! Если же речь идет о бумажных деньгах, то, напротив, обесценивается не предлагаемая для промышленного использования «сырая» бумага, а, конечно, именно хартальные ассигнации. Они обесцениваются полностью, до нуля или до «коллекционной» либо «музейной» стоимости, только в том случае (как по праву мог бы сказать Кнапп), если отвергаются государственными кассами, т. е. когда это обусловлено государством, его административным регулированием. Но дело в том, что до ничтожной доли их прежней материальной ценности (ценового отношения к любым товарам), несмотря на сохранение их номинальной эпицентрической ценности, они обесцениваются часто уже задолго до этого.

Даже если отвлечься от этих катастроф, история дает достаточно примеров инфляций и, кроме того, «валютных тупиков» (в Китае), возникавших из-за немонетарного использования денежного металла. Мы отметим не только то, что в этих случаях при определенных обстоятельствах (отнюдь не всегда) некоторые виды денег, прежде не бывшие дополнительными, становятся таковыми, скапливаются в государственных кассах и вынуждают к обструкционным валютным изменениям, но и то, что материальное учение о деньгах должно было бы, естественно, ставить вопрос о том, как это отражается на ценах и доходах, а следовательно, и на хозяйстве в целом. Сомнительно, правда (по названным выше причинам), что на этот вопрос можно даже в малой степени ответить теоретически. Точно так же, сославшись на то, что в формально биметаллистской Франции вследствие падения цены на золото или серебро (выраженной в парном металле) материально один из этих металлов (то золото, то серебро) становится действующей валютой, а другой — дополнительной, мы хотим не только указать, что причина этих ценовых сдвигов носит монетарный характер. То же и в других случаях изменений цены денежного материала. Мы хотим еще задаться вопросом: лежат ли в основе увеличения объема благородного металла военная добыча (Э. Кортес, Ф. Писарро), обогащение благодаря торговле (Китай в начале нашей эры и после XVI в.) или рост производства? Если последнее, то возникает такой вопрос: только ли увеличилось производство монетного металла или также и удешевилось, и почему? Какие изменения в характере немонетарного использования металла, возможно, привели к этим последствиям? Может быть, имел место определяющий именно для этого экономического региона (например, античного Средиземноморья) экспорт в совершенно чуждый экономический регион (Китай, Индия), как в первые века новой эры? Или причины лежат только (либо в том числе) в изменении монетарного спроса в силу смены привычек пользования деньгами в мелком обороте? Как минимум, эти и разные другие возможности должны быть рассмотрены в том виде , в котором они обычно проявляются.

В заключение взглянем еще раз на обменно-хозяйственное регулирование потребности в деньгах и посмотрим, что означает это понятие. В принципе, ясно, что текущая потребность субъектов рынка в средствах платежа определяет создание свободных , рыночных денег (свободную чеканку). Также текущая потребность субъектов рынка в средствах платежа, прежде всего в кредите (в соединении с заботой о собственной платежеспособности и соблюдении навязанных ради этой цели норм), определяет политику денежного обращения современных эмиссионных банков. Так что сегодня повсеместно господствует именно реализация интересов субъектов рынка , что соответствует общим принципам нашего хозяйственного порядка. Только это, следовательно, может в нашем (формально легальном) хозяйственном порядке вообще называться потребностью в деньгах. По отношению к «материальным» требованиям это понятие подобно понятию «спрос на товары» (платежеспособная потребность) полностью индифферентно. В экономике обмена есть одно обязательное ограничение производства денег только д ля денег из драгоценного металла. Но существование этого ограничения и обусловливает согласно вышесказанному значимость металла для денежной системы. При ограничении «гилическими» деньгами из неполучаемого (на практике) в сколь угодно большом количестве материала, особенно из драгоценного металла, и, соответственно, при необходимости покрытия этим металлом всех средств обращения любому производству денег устанавливаются пусть не исключающие полностью эластичную, эволюционную банковскую инфляцию, но всегда внутренне жесткие пределы. Для сравнения: при производстве денег из получаемого в сколь угодно больших объемах материала, такого как бумага, этого механического ограничения не существует. Тогда действительно все определяется свободным решением руководства политического союза. Но это означает , что представление руководства о финансовых интересах господина , а при определенных обстоятельствах даже собственные интересы управленческого штаба (яркий пример: использование печатного станка красными ордами) и являются освобожденным от всяких механических ограничений регулятором количества денег. В исключении этих интересов, а точнее, в некотором препятствовании их реализации (ибо они в состоянии вынудить государство к переходу от металлических к бумажным деньгам) и состоит еще сегодня значение металлических валют, хризо — и аргентодромии, которые, несмотря на крайне механический характер этой ситуации, тем не менее предполагают более высокую степень формальной , поскольку она ориентирована лишь на чистые возможности обмена, экономической рациональности. Финансово обусловленная политика денежного управления при чисто бумажной валюте не обязательно направлена (что, как признано выше, доказали Австрия и Россия) исключительно наличные интересы правителя или управляющего штаба либо чисто актуальные финансовые интересы и отсюда — на потенциально бесплатное получение максимально возможного объема средств платежа независимо от того, как это отразится на функции этих денег как средства обмена. Но возможность того, что такая направленность появится, несомненно, хронически присутствует, тогда как при гилодромии (т. е. при свободных рыночных деньгах) она в этом смысле отсутствует . Эта возможность и представляет собой с точки зрения формального порядка менового хозяйства иррациональность (также формальную) негилодромных денег, и следует признать, что она сама благодаря этой механической привязке обладает только относительной формальной рациональностью. Это Г. Ф. Кнапп мог бы и должен был признать.