Юрий Пахомов - Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Во‑первых, учитывается, что не потеряна связь этносов с их этническими территориями и семьями (желание «подтягивать» их к своему уровню развития или навязывать им новую модель), что становится подспорьем глобализации, позволяет через этносы диверсифицироваться во внешний мир. Это достаточно эффективный путь, особенно если вспомнить, что у Америки уже был опыт эффективного использования подобного обстоятельства — в послевоенные годы именно итальянская диаспора помогла этой стране сместить прокоммунистическое правительство Италии и обеспечить победу правых сил, которые стали активно сотрудничать с США.

Во‑вторых, с помощью экспансии обеспечивалось единство внутри страны, поскольку она «приближала» этносы, населяющие страну, к их коренным этническим территориям. Следовательно, в трансформируемом виде единство нации теперь для Америки — специфическое понятие, которое благодаря глобализации обеспечивается планетарным этно–национапьноцивилизационным квазиединством. Не случайно считается, что американский гражданин — это гражданин мира, а такие ценности как вытекающие из маргинального индивидуализма «права человека» (которые, кстати, в американских социальных нормах четко регламентированы!) ставятся выше прав национального сообщества, государства. Эта задекларированная догма, как и все другие — не более, чем формапизированный миф для внешнего употребления.

Единственной неизменной основой, которая на самом деле объединяет фрагментированную американскую нацию, является национальная экономика.

Принято считать (и это также является задекларированным мифом), что успехи экономики обеспечивают преобладание США в мировом пространстве, причем благодаря тому, что она базируется на особой либеральной экономической модели. Декларируется, что такая модель из–за доминирования частной формы собственности, отвечает требованиям либерализма и является моделью экономики конкурентного порядка, что между субъектами устанавливаются рыночные отношения и это обеспечивает соответствие требованиям конкурентности и, в то же время, ставит в равные условия всех членов общества.

Декларируется также, что парадигма модели социального строя в США остается неизменной в течение всей истории развития страны и в общем виде может быть идентифицирована как индивидуалистско–гедонистическая, в которой просматривается идеальный тип хозяйства, где индивидуальные интересы являются движущей силой, а вмешательство государства минимизировано и сведено к уровню антимонопольного контроля, мероприятий, направленных против аномалий предложения, коррегирования внешнего влияния и политики перераспределения доходов.

В этом контексте интерес представляет точка зрения Й. Шумпетера 568 568 Шумпетер Й. История экономического анализа. — СПб., 2001. , который в свое время писал, что такая либерально–капиталистическая модель с самого начала обречена на перерождение. Он был уверен, что развитие капитализма постепенно приводит к отказу от «духа предпринимательства», лежащего в основе буржуазной системы. Происходит «механизация» предпринимательства: от индивидуальной конкуренции общество непременно переходит к соревнованию элит и усилению вмешательства государства в экономику. При этом всегда четко просматривается его ориентированность на создание условий для достижения цели правящими группами, и такая цель всегда будет формулироваться как общественная.

Что касается США, то этот тезис находит свое полное подтверждение в существовании не только транснациональных монополий (это оправдывается необходимостью глобализации, экспансии и доминирования), но и гигантских монополий внутри страны как естественных, так и создаваемых на базе инновационных и стратегических отраслей.

Под лозунгом борьбы с монополизмом и защиты интересов общества в экономическую структуру включена активная функция государства, что делает экономические формы более чувствительными к общественной политике. Однако государственное вмешательство в экономику не ограничивается этой функцией — на всех уровнях управления государство владеет и руководит разнообразными предприятиями. Например, «Администрация долины Теннесси» (АДТ) — крупное государственное предприятие по производству и распределению государственной электрической энергии в юго–восточной части США. В собственности органов государственного управления — местный транспорт, водоснабжение, снабжение горючим и электростанции. Правительство прямо или косвенно контролирует производство и распределение атомной энергии, владеет значительными жилищными и финансово–кредитными активами.

Коррекция внешних эффектов в действительности — это протекционистская деятельность государства, которая подтверждается существованием свыше 200 торговых ограничений (кстати, в годы «рейганомики», то есть на пике либерализации экономики, количество этих ограничений достигало 300).

Принято считать, что дух нации формировался под воздействием стремления к созиданию и новаторству, которые определяют особенную этику — неотделимую от идеала «кредитоспособного добропорядочного гражданина, обязанностью которого является приумножение своего благосостояния». Это, по М. Веберу, характеризует этику капитализма англосакского образца, а не разновидность предпринимательской активности, и фактически совпадает с определением сущности классического индивидуализма.

Однако в применении к американцам этот тезис приобретает особую окраску — на передний план выдвигается погоня за благосостоянием, то есть цель излишне маргинализируется. Для настоящего западноевропейско–североамериканского капитализма прибыль является самоцелью и самоценностью, тогда как во всех других обществах с достаточно развитыми рыночными отношениями, но коммунитарных по своей ментальности (из–за того, что государство является объединяющим началом), она рассматривается прежде всего как инструмент удовлетворения потребностей общества.

Базированный на принципах индивидуализма капитализм, по М. Веберу, отрицает мотовство и высокомерие богатых по отношению к бедным. В США богатство подается как естественное и желаемое преимущество, как цель, к которой следует стремиться. Бедный — это презираемый всеми «лузер», вина которого перед обществом заключается в том, что он не достиг «американской цели». К тому же, богатство рассматривается как основная мотивация экономического развития: так категории равновесного спроса и предложения связываются с доходами самой зажиточной части населения, тогда как в европейских странах — со средним классом.