Юрий Пахомов - Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Однако со временем находились способы более глубокой интеграции коренного населения в общекатолическую культуру. Как правило, они основывались на актуализации христианских символов, близких к традиционной индейской символике, или хотя бы внешне «узнаваемых». Одним из них было возведение христианских культовых сооружений на вершинах пирамид, где когда-то стояли индейские храмы. Но наиболее знаменательным событием стало официальное введение церковью почитания Девы Гваделупской в конце XVI в. Случилось это после того, как простому индейцу из Гваделупы Хуану Диего якобы явилась Богородица в образе индеанки и он смог представить архиепископу Новой Испании в качестве «доказательства» отображение ее лика, запечатленное на его пончо 605 605 Langnas I. L., Massa G. Op. cit. — P. 133. .

Культ Девы Гваделупской широко распространился и занял центральное место в своеобразном «индейском католицизме», что объясняется его символическим сходством с культами Богини–Матери и Богини–Земли у индейских народов. Легко «узнаваемым» для них оказался и знак креста, напоминавший им традиционный символ Мирового Древа. В то же время Богочеловеческий образ Иисуса Христа и догмат Святой Троицы, не имевшие аналогов в индейских культурах, воспринимались с трудом 606 606 См.: Шемякин Я. Г. Межцивилизационное взаимодействие и процесс культурогенеза в Латинской Америке // Iberica Americans. Механизмы культурообразования в Латинской Америке. — М., 1994. — С. 21–23. . Возможно, по этой причине на монументальных крестах и распятиях, устанавливавшихся в колониях повсеместно, иногда под терновым венцом лик Спасителя замещало... зеркало из обсидиана, весьма почитавшегося индейцами, или же имелись какие-либо дополнительные изображения, привлекавшие индейцев 607 607 América Latina: integración рог la cultura. — Buenos Aires, 1977. — P. 99–100. .

Наряду с подобной внешней «индеанизацией» католицизма предпринимались попытки «приблизить» его и к негритянскому населению, как-то «совместить» с символикой традиционных верований африканцев, что со временем привело к появлению смешанных афрохристианских культов. В обоих случаях полной культурно–религиозной унификации колониальных обществ на христианской основе не получилось, прежде всего, из–за общей несопоставимости внутренних кодов «осевой» и «доосевых» культур. Однако эти действия церкви позволили сблизить три культурно–расовые группы на почве католицизма, даже если каждой из них он интерпретировался по-своему.

Подобные тенденции наблюдались и в области их этнокультурной самоидентификации. Сложность их сближения здесь дополнительно вызывалась несоответствием временного и пространственного выражений их культур. Если в этнической памяти индейских народов история их существования «с незапамятных времен» была связана со все той же Америкой, то для остальных этногрупп — с другими континентами: Европой или Африкой. Особенно трудно осмысление (уяснение) своей собственной идентичности давалось белым жителям Америки, предки которых переселились через океан добровольно и культура которых уходила своими корнями в древнюю историю Иберии. Кто они? Часть Европы, ее «пионеры», покоряющие для нее (и для себя) дикую и опасную природу Америки и столь же диких индейцев (концепция «Ада Америки»)? Или же люди, начавшие новую жизнь в богатой и щедрой природе Америки в соседстве с кроткими индейцами, христианами «по природе» (концепция «Рая Америки») 608 608 См.: Земской В. Б. Категории гармонии и дисгармонии в латиноамериканском культурном процессе // Латинская Америка. — 1993. — № 3. — С. 76. ?

Поначалу «европеистская» точка зрения доминировала абсолютно: этнос не может внезапно возникнуть (даже в «раю») или же вдруг лишиться собственной памяти. Да и вся жизнь колонистов регулировалась прежними европейскими традициями. Лишь по мере «накопления» креольской частью населения собственной американской истории вместе с ее специфическими традициями и ментальными стереотипами у них стало формироваться сознание обособленности от Европы.

Это не был разрыв с Европой, в частности, с Иберией, с которой связывали язык, культура, государственное и экономическое единство, от которой, как от донора, постоянно шла культурная, интеллектуальная, техническая, технологическая подпитка Америки. Просто в цепочке исторической памяти появлялись все новые (а потому актуальные) звенья, связывавшие креолов уже не только с Европой, но, в еще большей мере, с Америкой, ее природой, ее коренными жителями. Не случайно среди креолов, особенно в Новой Испании, стал популярным культ Девы Гваделупской. А распространение среди значительной части индейского населения испанского языка, элементов креольского образа жизни и быта, не говоря уже об «укоренении» католицизма, создавало дополнительные предпосылки для осознания (и осмысления) «общности судеб» всех жителей испанских колоний.

«Встречные» процессы наблюдались и в среде индейской части населения, хотя протекали там медленнее. В этническом сознании коренных народов белые оставались чужаками, пришельцами, но их историческая память уже включала креолов как привычный, неизбежный и даже необходимый фактор их собственного существования. Особое же значение для этнокультурного сближения этих двух групп имело увеличение численности метисного населения, антропологически, а часто — и культурно (нередко трагически) соединявшего в себе две расы. То же самое можно сказать о мулатах, самбо, тройственных расовых конструкциях. Фигура метиса со временем стала символом единой ибероамериканской культуры. А первым ее проявлением в сфере искусства считается американское барокко.

В XVIII в. в живописи, архитектуре приобрело популярность декоративное изображение колорита американской природы, ее традиционной флоры и фауны, а также, что особенно важно, — символов индейской культуры, сохранявшихся с доколумбовых цивилизаций. В европейской по форме литературе стали оживать сцены из далекой и близкой истории Америки. Современные латиноамериканские авторы называют барокко XVIII в. «первой американской конкистой в искусстве» и не без пиетета перед ним заявляют: «Первый американец... — это наш сеньор барокко» 609 609 América Latina... — Р. 40, 101. .

Происшедшее заметное сближение в области духовной культуры, дополнившее комплекс взаимосогласованных политической, социальной и экономической структур, свидетельствовало о том, что к концу колониального периода в Ибероамерике уже были заложены основы новой и жизнестойкой цивилизации, уникальной в мировой истории. Уникальность ее заключается не столько в соединении разных расово–культурных компонентов (наблюдавшихся в цивилизационной истории человечества и ранее), сколько в том, что это происходило в период Нового времени, в условиях быстрого возрастания единства всего мира при отчетливо выраженном доминировании Западной Европы (Запада). Новая цивилизация складывалась на основе соединения в общем незападных иберийских цивилизационных компонентов с цивилизационными компонентами определенно восточного типа. Поэтому с самого начала она по своему содержанию отличалась от Западной Европы (а еще больше — от Северной Америки).