Уильям Уорнер - Живые и мёртвые

Как искусный ремесленник, он использует профессиональный опыт бальзамировщика, тем самым привнося в дело некоторые медицинские познания. Кроме того, он должен быть опытен в искусстве косметолога, чтобы выполнить последний туалет тела. Последний, разумеется, включает в себя обмывание, припудривание, раскрашивание, использование парафина и другие операции, выполняемые в салонах красоты. Он должен следить за тем, чтобы труп был подобающим образом одет и соответствовал ожиданиям аудитории, особенно понесшей утрату семьи. Здесь его функция состоит в том, чтобы уберечь ответственных членов семьи и их друзей от выполнения низких и неприятных задач, необходимых для приготовления тела к погребению. Он выполняет физическую работу по вывозу ритуально нечистого, обычно испорченного болезнью трупа с его неприглядной внешностью и превращает его из безжизненного объекта в скульптурный образ живого человеческого существа, погруженного в сон. Современный образ мертвого тела — это образ человека, временно отдыхающего с закрытыми глазами, или, быть может, человека, который недавно заснул и скоро проснется.

Предполагается, что труп, хотя и является мертвым человеческим существом, должен «хорошо выглядеть». Люди, проходящие процессией мимо гроба, дабы взглянуть на усопшего, желают видеть величественный или хотя бы умиротворенный образ того живого человека, которого они знали и любили. Владелец похоронного бюро закрывает раскрытые глаза, прикрывает рот, подтягивает отвисшие мышцы и с помощью косметики, а также мягкого шелка и сатина во внутренней части гроба придает центральному персонажу трагического ритуала надлежащий внешний вид. Некоторые из излюбленных выражений, используемых людьми, проходящими мимо гроба, чтобы «отдать последний долг», таковы: «Он выглядел очень хорошо...», «На вид он точно такой же, каким был при жизни...» или «Можно подумать, будто он задремал или на минуту прикрыл глаза». Жители Янки-Сити не пользуются формальными посмертными масками для того, чтобы видеть в смерти то, что они хотят видеть. Однако искусство владельца похоронного бюро обеспечивает неформальную посмертную маску, гласящую, что умершие, которые ее носят, выглядят словно живые, что они всего лишь заснули и скоро проснутся. Искусство владельца похоронного бюро, несмотря на крайнюю его секулярность и связь с нечистыми вещами этого мира, предоставляет символический продукт, который хорошо вписывается в потребности символической жизни Янки-Сити.

Выполняя эти ритуально нечистые задачи, владелец похоронного бюро избавляет живых от того ужаса, который они испытывают, находясь в контакте с холодными и «неестественными» останками любимого человека, особенно во время неопределенной промежуточной стадии похоронных обрядов перехода, когда тревожные чувства наиболее велики. Владелец похоронного бюро помогает удалить загрязнение и разложение смерти с меньшими эмоциональными издержками для живых. Говоря на языке обрядов перехода, он позволяет живым пройти через фазы отделения и нахождения на краю с меньшими муками, нежели в том случае, если бы он отсутствовал.

Постановка и организация похоронного ритуала находятся главным образом в руках владельца похоронного бюро. Он должен установить гроб и разложить цветы таким образом, чтобы они производили наибольший драматический эффект. Он должен ненавязчиво нести ответственность за обеспечение того, чтобы в моменты сильных эмоций и скорби не возникло никаких неловких ситуаций. Он должен следить за тем, чтобы члены семьи, близкие родственники и друзья заняли подобающее место в аудитории и чтобы для несения гроба были отобраны символически правильные и физически выносливые люди. Он должен проследить, чтобы были улажены все вопросы с соответствующими чиновниками на кладбище и было все обговорено с полицейским эскортом, который будет сопровождать похоронную процессию. Кроме всего прочего, он должен быть умелым постановщиком и импресарио, который руководит ритуалом трагической драмы, начинающимся в морге, церкви или жилом доме и продолжающимся в форме сплоченной трагической процессии, проходящей по людным улицам города к открытой могиле на кладбище. В некотором смысле он продюсер, организующий все предприятие таким образом, чтобы другие исполнители — в том числе священник, оратор, произносящий надгробное слово, органист, певчий, семья и плакальщики — могли действовать надлежащим образом, снискать одобрение и похвалу за успех похорон и получить то эмоциональное удовлетворение, которое пробуждается похоронным символизмом. В то же время все должно быть выполнено так, чтобы неконтролируемое горе и случайные поступки живых у гроба усопшего не внесли разлад в форму ритуала.

Несмотря на то, что владелец похоронного бюро выполняет необходимую, полезную службу и обеспечивает нужными товарами неизбежное событие, несмотря на то, что он поставляет умения и услуги высокого разряда, и несмотря на то, что он обычно получает хорошую оплату и очень часто является удачливым предпринимателем, имеются весомые свидетельства того, что ни он, ни его клиенты не довольны его нынешними символами и статусом в профессиональной и социальной иерархии Янки-Сити. Все более открыто проявляется тенденция заимствования владельцем похоронного бюро ритуальных и сакральных символов священника и других профессионалов для маскировки того, что он собой представляет и чем он занимается.

Место его бизнеса — это не фабрика и не контора, а «морг» или «дом». Мебель и обстановка здесь часто навевают мысли об алтаре и аудитории в церкви. Нередко он облачается в ритуальные одеяния, зарезервированные для ролей, характеризующихся крайней официальностью, изысканным этикетом и престижем. Его рекламные объявления, осмотрительно и осторожно обходящие использование символов, которые бы указывали на какую-нибудь частную секту (если только бюро не обладает конфессиональной специализацией), тяготеют к заимствованиям из языка религии. Брошюры и проспекты, используемые для рекламы функций данного предприятия, искусно опираются на традиционные символы церкви.

Хотя социальные процессы продолжают превращать роль владельца похоронного бюро из роли бизнесмена в роль профессионального распорядителя погребальных ритуалов, в отношении к ней заключена значительная доля враждебности. Нельзя забывать о том, что он имеет дело с нечистыми аспектами смерти, в то время как священник контролирует чистые и духовные ее фазы. Владелец похоронного бюро извлекает деловую прибыль, тогда как священник получает профессиональное жалованье. Глубокие чувства враждебности и страха, испытываемые людьми в отношении смерти, если только их очень тщательно не контролировать и не дать им надлежащего выражения, могут превратить владельца похоронного бюро в козла отпущения, отождествив ритуальную нечистоту его задачи с его ролью и личностью. Тысячи шуток по поводу владельцев похоронных бюро, появляющиеся на радио и в других средствах массовой информации, а также в неформальных сплетнях и пересудах, которые связывают его с наиболее презираемыми и пугающими сторонами смерти, — более чем достаточное тому подтверждение. Чтобы удержать эту враждебность под контролем, ему необходимо окружить свои функции сакральными символами и свято соблюдать требования возвышенного морального кодекса. Эти попытки возвыситься часто встречают дружный отпор. Например, в Янки-Сити владелец похоронного бюро был главным спонсором общей для всех конфессий пасхальной службы на одном из исторических холмов города. Несмотря на популярность, эта служба была встречена многочисленными амбивалентными «шуточками» и комментариями относительно его мастерства в рекламе своего бизнеса и умения найти прямой путь к сердцу каждого, чтобы продвинуть свою торговлю. И это несмотря на то, что все знали его как совестливого христианина. Владельцы похоронных бюро стали современной мишенью для многих шуток, которые раньше были обращены в адрес могильщиков.