Сергей Переслегин - Опасная бритва Оккама

Напомним, что ситуация, когда «верхи» не могут управлять (ни по–старому, ни по–новому), указывает в лучшем случае на революционную ситуацию, а в худшем — на социальную катастрофу.

Единственная разумная возможность — резко изменить характерные скорости принятия решений. Сначала на уровне элит, затем — на уровне масс. Перейти от неспешного индустриального существования к быстрой жизни в «быстром мире».

Мы уже живем в Реальности, где «скорость» относится к «силе», как сто к одному. Однако же «делать быстро» это означает «медленно, но без перерывов выполнять свою работу». Иначе говоря, концентрироваться и не производить лишнего. Особенно же — лишних сущностей. Такой вот, новый Оккам.

В первой части мы будем исходить из того, что знаем, что такое фэнтези. Во второй части — постараемся определить это понятие. В третьей, увы, мы поймем, почему сделать это невозможно.

Специалисты по ТРИЗу [86]оценивают качество литературного произведения прежде всего по критерию формальной новизны. Однако на практике этот критерий слишком субъективен. По высказыванию Бориса Стругацкого: «Любой текст кому–то покажется тривиальным, а для кого–то станет настоящим открытием». И разумеется, писатель не обязан считать своей референтной аудиторией адептов методики Г. Альтшуллера.

Поэтому мы будем связывать «глупость» произведения с количеством и качеством объективных ошибок допущенных автором. По идее, вся современная технология редактуры направлена на то, чтобы произведение не содержало ошибок. Увы, данная задача неразрешима даже теоретически.

Современная литература подразумевает требование системности: литературный мир должен быть самосогласованно придуман автором или точно скопирован им с Текущей Реальности. Но это требование подразумеваем что автору известны законы Вселенной — по крайней мере, в той мере, в которой они известны человечеству. Или, иными словами, автор обязан быть крупным специалистом во всех областях человеческой деятельности от агрономии до яхтенного спорта включительно. И хуже того, эти знания должны быть настолько глубокими, чтобы применяться автором неосознанно, создавая глубинную основу ткани повествования.

Увы, если такой человек и существует где–то на земном шаре, сомнительно, чтобы он занимался литературой — по крайней мере, общедоступной. Большинство писателей до такого «мультистандарта» не дотягивают.

Отсюда с неизбежностью вытекает, что те или иные ошибки в произведении будут всегда. Они неизбежны логически и термодинамически. Тем самым необходимо создать некоторую классификацию ошибок, разделив их на допустимые — не влияющие существенно на нашу оценку произведения, и недопустимые, наличие которых дает нам возможность однозначно назвать произведение глупым.

Самой простой и простительной оказывается устранимая ошибка. Устранимая ошибка:

• носит профессиональный характер, то есть будет замечена лишь профессионалом в данной области человеческой деятельности

• не оказывает заметного влияния на сюжет произведения

• может быть формально исправлена, причем это исправление не повлияет на другие элементы произведения

Приведу примеры:

«Генерал Грант» был одним из уцелевших эсминцев времен Первой Мировой. В тридцатые годы котлы ему заменили с угольных на нефтяные <���…> плавучие льдины были не страшны ему даже на полном сорокаузловом ходу.

(А Лазарчук, М. Успенский «Посмотри в глаза чудовищ»).

Специалист по истории флота неопределенно улыбнется, подправит в уме цифры и будет спокойно читать дальше. Остальные — не заметят.

«Двадцатикилометровый путь до Главной Станции пролетели за две секунды».

(Е. Брошкевич «Трое с десятой тысячи»).

Начальная и конечная скорость нулевая, так что ускорение полета составило 2000 g, что многовато. Исправляем на 40 секунд, влияние на дальнейший сюжет — нулевое.

Ошибки такого типа перечисляются А. Приваловым в послесловии к «Понедельнику…»:

«Упомянутое уже невежество в вопросах магии как науки играет с авторами злые шутки на протяжении всей книги Так. например, формируя диссертационную тему М. Ф. Редькина они допустили четырнадцать (!) фактических ошибок. <���…> Им, по–видимому, невдомек, что диван–транслятор является излучателем не М-поля, а мю–поля, что термин «живая вода» вышел из употребления еще в позапрошлом веке; что таинственного прибора под названием аквавигометр и электронной машины под названием «Алдан» в природе не существует…»

Более серьезный характер носит профессиональная неустранимая ошибка, для которой два последних условия не выполняются. В качестве примера может быть рассмотрена эпопея Дж. Толкина, действие которой происходит в мире, геологически неустойчивом. Профессор английской литературы Дж. Толкин не знал теорию динамики литосферных плит. Между тем топография Беллерианда и Эриадора чрезвычайно важна для сюжета, вследствие чего исправить авторскую ошибку не представляется возможным. Аналогичная ошибка присутствует в ранней повести А. и Б. Стругацких «Страна багровых туч», где действие происходит на невозможной Венере.

Надо сказать, что профессиональные неустранимые ошибки заведомо сокращают аудиторию читателей–почитателей. Не зря Б. Стругацкий любил повторять: «Писать нужно либо о том, что ты знаешь лучше других, либо о том, чего не знает никто, кроме тебя».

Далее в классификации начинаются недопустимые ошибки.

Самый простой пример — грубые ошибки, ошибки школьного уровня, которыми восхищались классики:

«Волны перекатывались через мостик и падали вниз стремительным домкратом».

Поскольку читатель вправе требовать от автора художественного произведения владения, по крайней мере школьной программой, грубая фактическая неграмотность писателя зачеркивает произведение. Примерам в фантастике несть числа. Ломающиеся от увеличения массы при релятивистских скоростях молекулы у Г. Гуревича обезьяны, убегающие на ровной местности от тигров, у X. Шайхова, звездолеты, наталкивающиеся на планеты у Д. Де Спиллера… и т. д. и т. п.

Грубые ошибки всегда уничтожают впечатление от текста и могут быть отнесены к текстообразующим.