Виктор Венский - Правоохранительные и судебные системы глазами рецидивиста

Суд в данном случае счел, что вероятностная экспертиза может являться полноценным доказательством, исходя из наличия синяков на теле «потерпевшей», которые эксперты также отнесли к разбираемой дате с такой же долей вероятности. Однако, реально никто из свидетелей этих синяков не видел, суд их природу и возникновение не изучал, поскольку отнес их к ст.116 УК РФ, закрытой за давностью лет. Подсудимый также эти синяки не видел, утверждает, что она эти синяки сфабриковала (способов для этого действительно существует множество).

Следовательно, суд основал свои выводы на мнении лечащего врача, выставившего данный диагноз, исключительно со слов потерпевшей, поверив той на слово.

5) Время излечения более 21 дня объективными данными не обосновано.

Факт 10: Суд приравнял время нахождения на больничном времени излечения, что уже незаконно, поскольку на больничном «потерпевшая» лечилась у невролога от множества хронических заболеваний неврологического типа. При этом, на начало данного разбирательства суду не были известны данные об этих хронических заболеваниях, поскольку предыдущую свою амбулаторную карту «потерпевшая» специально уничтожила и завела новую (что уже должно было насторожить суд). Однако через год после разбирательства врачи вновь установили у нее наличие этих хронических заболеваний, включая например, невралгии, цвикалгию и остеохондроз, которые могут давать сходные с сотрясением симптомы. Эти диагнозы были занесены врачами в ее амбулаторную карточку. Однако суд отказался исследовать эти данные, ссылаясь на конфиденциальность личных данных.

Факт 11: Из общедоступной медицинской литературы известно, что простые случаи сотрясения мозга излечиваются за 1, максимум 2 недели. В данном случае степень сотрясения мозга медиками не исследовалась, объективных тестов не проводилось. Следовательно точное время излечения определить в данном случае невозможно. К тому же сам диагноз основан только на субъективных жалобах больной.

Возникает естественный вопрос, на основе чего тогда этими горе экспертами выставлено время излечения сотрясения более 21 дня? А ведь это единственный в нашем случае квалифицирующий признак средней тяжести по ст.112 УК РФ.

6)Суд неверно обосновывает данный диагноз заключениями экспертов.

При этом суд замечает, что в основу приговора положены именно заключения, а не акты освидетельствования, имеющиеся в деле и полученные по инициативе «потерпевшей» (стр.10 Приговора). Это не соответствует фактическим материалам дела.

Факт 12: Действительно, заключения экспертов, как хорошо видно из их текста, основываются на данных из актов освидетельствования, полученных до начала следствия по инициативе самой «потерпевшей», а не органов правосудия.

И если суд и прокурор признали, что данные акты не могут быть положены в основу приговора, то каким образом можно было положить в основу приговора заключения, которые основываются на этих актах, признанных самим же судом недопустимыми доказательствами!? Каким образом недопустимое доказательство может стать допустимым, если его просто переместить в другой документ? Несмотря на то, что адвокаты и подсудимый этот вопрос не раз задавали обвинению в явной форме, никакого объяснения этому они так и не получили.

Суду у нас нельзя задавать вопросы. Оно и понятно, как те, кто там сидят, смогут дать членораздельный и логичный ответ, если они просто неспособны к этому.

Факт 13: Суд указывает, что данные дополнительной комиссионной экспертизы (№ 52-ДК от 23.03.09) не исключают достоверность положенных судом в основу приговора заключений экспертов (стр.10 Приговора). Это не соответствует фактическим материалам дела. Во- первых, это утверждение указывает на вероятностный характер экспертиз и следовательно их данные не могут быть положены в основу приговора. Во-вторых, эксперты указали в своем заключении, что «критериев для установления давности образования повреждений головы у потерпевшей в виде «болезненной припухлости» мягких тканей в лобной области слева и сотрясения головного мозга не имеется»!

А это означает, что эта «припухлость» и «сотрясение» могли образоваться в какую угодно дату, причем отдельно друг от друга. Вывод суда и экспертов, что из этого следует, что сотрясение могло быть получено и 23.04.04, выглядит просто издевательством над правосудием. Дата и время преступления согласно закону должны быть установлены точно. Обосновывать дату и время только словами самой «потерпевшей», которая предложила на суде как минимум три версии временного промежутка и опираться в приговоре на пересказ ее слов ее подругами-свидетелями, — это полагаю недостаточно для объективного суда.

Факт 14: Суд также совсем не обратил внимание на противоречие в выводах данной экспертизы. Действительно, с одной стороны, эксперты указывают, что «В амбулаторной карте на момент обращения к неврологу 26.04.04 каких-либо повреждений (ссадин, кровоподтеков, гематом, ран) в области головы не зафиксировано». С другой стороны, чуть выше в этих же выводах они указывают, что на основании акта № 2281 от 26.04.04 (т. е. в ту же дату, что и осмотр у невролога), на момент освидетельствования у Ларисы обнаружена «болезненная припухлость мягких тканей овальной формы 3 х 3,5 см… в лобной области слева», расцененная экспертом как подкожная гематома. Как так получилось, что невролог гематомы, размером в 10 квадратных см прямо на лбу не увидел, а эксперт в тот же день нашла?! Напоминаем, что речь идет о травме якобы полученной 23.04.04, последствия которой и исследовались через три дня отдельно медиками и экспертами. Правда эксперты комиссионной экспертизы позже сделали вывод, что на основе акта № 2281 невозможно достоверно судить, а была ли эта гематома или же нет.

Суд же на эти выводы экспертов также не обратил внимание, выбрав из экспертного заключения только то, что им необходимо для обвинения. Однако, исследуя материалы дела и амбулаторную карту, заведенную Ларисой специально для данного дела, а именно 26.04.04 (т. е. через три дня после вменяемых подсудимому деяний), можно сделать очевидный вывод, что диагноз «сотрясение мозга» выставлен неврологом только на основе неврологической симптоматики, фиксирующей субъективные ощущения Ларисы. Врач в данном случае не предполагал, что у «больной» имеются мотивы в формировании у него ложного мнения о наличии сотрясения мозга, поэтому поверил ей на слово.

Учитывая противоречия, имеющиеся в полученной судом экспертизе, учитывая, что правильно трактовать данные экспертизы может только специалист-медик, подсудимый ходатайствовал перед судом о допросе эксперта и врача, выдавшего «больничный», и привлечении в суд независимого специалиста-медика. Суд отказал ему в этом, хотя судья, не будучи медиком, не могла правильно использовать данные полученной экспертизы в своих доказательствах, особенно учитывая ее вероятностный характер и имеющиеся там противоречия в выводах. Собственно эта непрофессиональная трактовка выводов экспертизы и наблюдается в постановочной части Приговора, когда судья указывает, что вывод экспертов, сделанный на основании акта № 2281, о наличии у «потерпевшей» гематомы суд считает состоятельным (стр.10 Приговора) и «телесные повреждения в виде гематомы на голове» ложит в основание приговора как доказанный факт (стр.11 Приговора), что, как мы видели только что выше, ни то, ни другое, не соответствует фактическим материалам дела. Более того, совершенно непонятно как «болезненная припухлость» по какому-то волшебству превратилась у экспертов в «гематому»?!