Джон Брокман - Эта идея должна умереть. Научные теории, которые блокируют прогресс

Исследования на тему решений, принимаемых в сложных условиях, показали, что люди могут быть чрезвычайно разумными и расчетливыми, когда концентрируются на решении вопросов, имеющих немедленную важность, но при этом достаточно небрежными, когда дело касается вопросов, находящихся на периферии их внимания, – пусть даже эти вопросы крайне важны для них.

Как мы все знаем, в истории было множество чрезвычайно разумных людей, делавших дикие глупости, и хороших людей, которые вели себя просто ужасно. Склонны ли мы к альтруизму или эгоизму? Умны мы или глупы? Склонны ли мы творить добро или зло? Подобно стакану с ледяным и одновременно горячим чаем, в нас есть понемногу всего сразу – и все зависит лишь от того, с какой стороны стакана вы отпиваете.

Журналист, блогер, ведущий рубрики Mind Matters («Разум имеет значение») на портале bigthink.com; автор книги Us and Them: The Science of Identity («Мы и они: наука идентичности»).

В конце лета 1914 года, когда европейская цивилизация начала свое масштабное самоубийство, противников войны было немного. Совершенно наоборот: в старой хронике из любой европейской столицы можно видеть толпы ликующих людей под лучами яркого солнца. В следующие десятилетия было еще больше войн, еще больше угнетения, и ни в одной стране не было недостатка ни в добровольных палачах, ни в послушных лакеях. К середине столетия, в эпоху Сталина, Мао и их более мелких подражателей, цивилизация ощутила срочную необходимость понять, почему люди на протяжении всего XX века так и не смогли встать против властителей, отправлявших их на войну, в нацистские концлагеря или в ГУЛАГ. Социологи дали на этот вопрос в том числе ответ, который с тех пор превратился в некоторую данность, известную, вероятно, каждому образованному человеку: люди – это овцы, трусливые, заслуживающие только презрения овцы.

Эта идея – о том, что большинство из нас не желает думать самостоятельно и вместо этого предпочитает любой ценой избегать неприятностей, соблюдая правила, предписанные конформизмом, – казалось, подкреплена результатами тщательных лабораторных экспериментов. Еще в 1955 году великий психолог Соломон Эш писал:

Нам удалось выявить в нашем обществе стремление к послушанию, причем настолько сильное, что даже образованные и добропорядочные молодые люди были готовы назвать белое черным, если этого требовали обстоятельства. И это не может не вызывать беспокойства [86].

Множество научных исследований до сих пор так или иначе обсуждают «овечью модель» ( sheep model ), причем не как теорию, а как общепринятую истину, и выстраивают на этом фундаменте новые гипотезы о массовом поведении. Хуже того, эта теория постоянно возникает в речах множества образованных людей – политиков, избирателей и правительственных чиновников. Тем не менее эта теория неверна. Она заставляет нас делать неправильные предположения и принимать плохие политические решения. Пришло время отправить эту теорию в отставку.

Несколько лет назад психологи Берт Ходжес и Энн Гайер внимательно изучили знаменитый эксперимент Эша, проведенный в 1950-е годы. Эш предлагал участникам эксперимента посмотреть на линию, напечатанную на белой карточке, а затем показывал вторую карточку, с тремя линиями разной длины, и просил сказать, какая из этих трех линий имеет ту же длину, что и линия на первой карточке. Каждый участник эксперимента входил в состав небольшой группы, остальные члены которой были «подсадными утками», которые по заданию исследователя умышленно выбирали тот или иной неверный ответ (причем все «подсадные утки» выбирали один и тот же). Эш показал, что когда вся группа выбирает один и тот же ответ (пусть и заведомо ложный), то добросовестный член этой группы часто отказывается верить собственным глазам и выбирает его же.

Однако в действительности дело обстояло несколько сложнее. Эксперимент состоял из 12 раундов, и добросовестные участники гораздо чаще не соглашались с большинством, чем соглашались. В среднем каждый добросовестный участник 3 раза поддавался уверениям большинства и 9 раз не поддавался, продолжая настаивать на правильности собственной точки зрения. Чтобы представить подобные результаты исключительно как иллюстрацию порочности конформизма, пишут Ходжес и Гайер, достаточно заявить, что

человек в любой ситуации морально обязан поступать в соответствии с принципом «что видишь, то и говори», не обращая внимания на мнение окружающих [87].

Однако участники эксперимента, объясняя впоследствии свой неправильный выбор, вовсе не ссылались на то, что их подвели глаза или что они боялись пойти наперекор общему мнению. Напротив, они настаивали, что вполне осознанно решили в данном случае согласиться с мнением окружающих. И вполне понятно, почему обычный разумный человек может иногда вести себя именно таким образом. Поведенческая «овечья модель» заставляет нас мыслить в оппозициях «послушание или неповиновение», «тупой конформизм или самоутверждение одиночки» («Не хочешь быть овцой – стань одиноким волком»). Эта модель не замечает того, что человеку необходимо доверять другим и чтобы другие доверяли ему, и именно это желание во многом управляет нашим поведением. Как одно из подтверждений «овечьей модели» часто упоминают знаменитые эксперименты Стэнли Милгрэма, участники которых были готовы бить незнакомых людей разрядами электрического тока. Однако стоит напомнить, что на самом деле предметом исследования в этих экспериментах была вовсе не жестокость участников, а степень их доверия к экспериментатору.

Вопросы доверия – то, как мы его завоевываем и удерживаем, кто его заслуживает, а кто нет, – представляются крайне важными для понимания того, как работают коллективы людей и как коллективы влияют на своих участников. Какие еще факторы действуют в этом процессе?

Похоже, наше поведение также весьма чувствительно к мимолетным факторам, которые на первый взгляд кажутся совершенно несущественным шумом (например, в ходе эксперимента Дж. M. Дарли и Ч.Д. Батсона, когда опаздывавшие семинаристы были гораздо менее склонны оказать помощь незнакомцу, чем такие же студенты, у которых было больше времени). Кроме того, имеется все больше свидетельств того, что существует еще один тип факторов, влияющих на поведение, – и этот фактор вызывает у психологов немалый дискомфорт, поскольку в нем не так уж много психологии. К примеру, Нил Джонсон из университета штата Майами и Майкл Спагат из колледжа Royal Holloway в Лондонском университете вместе со своими коллегами выяснили, что частота и степени жестокости атак в ходе множества различных войн (с самыми разными воюющими сторонами, причинами конфликтов, в различных культурах и на разных континентах) следуют степенной зависимости [88]. Если это действительно так, то идеология, мотивация и система верований каждого отдельно взятого солдата или боевика значительно менее важна, чем мы привыкли считать.