Джон Брокман - Эта идея должна умереть. Научные теории, которые блокируют прогресс

Возьмем другой пример. Если, как предлагает работа Николаса Кристакиса, ваши личные риски, связанные с курением, заболеваниями, передаваемыми половым путем, ожирением или предрасположенностью к простуде, отчасти зависят от ваших социальных связей, то какое значение имеет то, что́ вы чувствуете или думаете как личность?

Возможно, поведение людей в группах со временем может быть объяснено как комбинация моментальных влияний (напоминающих морские волны) и мощных драйверов, работающих вне зоны нашей осведомленности (и напоминающих глубоководные океанские течения)?

Все эти вопросы важны, крайне интересны и ждут своего исследователя. Однако мы сможем заняться нормальным поиском ответа на них только после того, как откажемся от упрощенного представления о том, что люди – они как овцы.

Профессор психологии, Университет штата Техас в Остине; автор книги The Dangerous Passion: Why Jealousy Is as Necessary as Love and Sex («Опасная страсть: почему ревность так же необходима, как любовь и секс»).

На протяжении большей части прошлого столетия основная масса ученых, занимавшихся общественными науками, предполагала, что привлекательность – понятие достаточно поверхностное, произвольное и бесконечно изменчивое от культуры к культуре. Многие до сих пор придерживаются этой точки зрения. И причины этого вполне понятны. Во-первых, красота распределена между людьми совершенно недемократическим образом, а это подрывает нашу веру в то, что все мы созданы равными.

Во-вторых, если физическая привлекательность – вещь поверхностная («Нельзя судить о книге по ее обложке»), то, значит, ею можно вообще пренебречь и вместо этого обратить внимание на более глубокие и более осмысленные качества. В-третьих, если стандарты красоты произвольны, то их должно быть довольно легко поменять на другие.

Два научных учения XX века, похоже, создали теоретическую базу для подобных выводов. Первым был бихевиоризм. Согласно постулатам этой школы, если все содержание человеческого характера развивается и выстраивается на основе переживаемых непредвиденных обстоятельств, то эти же обстоятельства должны были создать и стандарты привлекательности. Вторым из этих научных движений стала сравнительная антропология, давшая нам удивительные новые данные о кросскультурной изменчивости стандартов привлекательности. Если маори Новой Зеландии считают красивым определенный тип татуировок на губах, а индейцы-яномами в амазонских джунглях ценят пирсинг носа или щек, то понятно, что все прочие стандарты красоты произвольны точно в такой же степени.

Возрождение интереса к теории полового отбора в эволюционной биологии – и, в частности, к вопросу о важности выбора предпочтительного партнера – вынудило многих ученых, занимающихся социальными науками, пересмотреть свои теоретические позиции. Сегодня мы знаем, что у видов, практикующих выбор предпочтительных партнеров, – от скорпионниц до павлинов и морских слонов, – физический облик играет огромную роль. Он транслирует информацию о таких ценных репродуктивных качествах, как состояние здоровья, плодовитость, способность к доминированию и «хорошие гены». Но можно ли считать человека странным исключением среди всех остальных биологических видов, практикующих сексуальное размножение?

Эволюционная теория, надолго обогнавшая сотни эмпирических исследований в данной области, подсказывает, что мы не уникальны. При выборе партнера «задача номер один» заключается в поиске фертильного кандидата. Особи, которые не смогли этого сделать, не оставят потомства (то есть не передадут никому свои гены). Каждый человек, живущий сегодня на Земле, есть продукт долгой и непрерывной последовательности эволюционно успешных предков. Как часть этой эволюционной истории успеха, каждый современный человек унаследовал и предпочтения своих успешных предков в плане выбора партнеров.

Согласно этой теории, наши предки были вполне способны идентифицировать во внешнем облике сородичей определенные «подсказки», которые надежно и статистически вероятностно коррелировали с плодовитостью. Именно эти подсказки и помогли людям постепенно сформировать стандарты красоты. Для обоих полов важны подсказки, коррелирующие с хорошим здоровьем, – к примеру, симметричность тела, отсутствие язв и других повреждений. Поскольку у женщин фертильность зависит от возраста намного сильнее, чем у мужчин, огромную роль в формировании стандартов привлекательности женщины играет молодость. К многочисленным «подсказкам», объясняющим загадку универсального стандарта женской красоты, относятся чистая кожа, полные губы, незамутненная склера, эстрогензависимые проявления, низкое отношение размера талии к объему бедер и многое другое.

Стандарты мужской привлекательности, разработанные женщинами, представляются более сложными. Качества «настоящего мужчины», которые, как считает теория, должны сигнализировать о здоровой иммунной системе, воспринимаются как более привлекательные теми женщинами, которые не стремятся к долгосрочным отношениям, а ищут партнера на короткий срок. Эти «подсказки» привлекают в большей степени женщин на стадии овуляции, а не на лютеиновой фазе менструального цикла, а также женщин, которые сами обладают высоким уровнем привлекательности – возможно, вследствие своей способности привлекать и контролировать таких мужчин. Вообще суждения женщин о мужской привлекательности зависят от большего числа различных контекстов – от социального статуса мужчины до структуры его внимательности, от умения установить позитивные отношения с детьми до частоты его появления на людях с другими привлекательными женщинами и множества других. Иными словами, женские критерии мужской привлекательности чрезвычайно разнообразны, и это приводит нас к важному эмпирическому выводу: среди женщин имеется намного меньше согласия о том, какие мужчины привлекательны, чем среди мужчин о привлекательности женщин.

Теперь мы можем смело отказаться от теории о том, что привлекательность субъективна и «красота – в глазах смотрящего». Эта теория слишком поверхностна, произвольна и зависит от бесконечного количества культурных переменных. Я рассматриваю ее как один из величайших мифов, навязанных нам учеными XX века. Многих раздражает другая научная теория, способная прийти ей на смену, – теория, утверждающая, что красота, выражаясь словами антрополога Дональда Саймонса, «в адаптации смотрящего». Да, эта новая теория противоречит некоторым из наших заветных убеждений и ценностей. Однако то же самое уже однажды случилось – когда мы поняли, что Земля не была и не является центром Вселенной.