Джон Брокман - Эта идея должна умереть. Научные теории, которые блокируют прогресс

2. Мы узнали – и теоретически, благодаря Тьюрингу, и на практике благодаря развитию глобальной компьютеризации, – что многие достижения, которые ранее мыслились возможными только для разума, от игры в шахматы до планирования маршрута, дружбы и взаимных интересов, доступны и машинам (в строении которых нет никаких секретов) благодаря только вычислительным операциям.

3. Мы многое узнали о мозге как о материи особого свойства. Мы знаем, что многие аспекты восприятия начинаются на молекулярном уровне. Впереди еще большие открытия – пояснение процесса работы памяти, рождения эмоций и креативного мышления на таком же уровне. Но есть все основания полагать, что и эти явления прояснятся. По крайней мере, пока для этого нет никаких препятствий.

Вечные, неясные «проблемы» свободной воли и сознания с должным уважением будут отринуты, когда механистическое понимание работы мозга создаст более мощные и менее расплывчатые теории (как это уже случилось с вычислениями).

Наиболее интересен вопрос о последствиях этого. Вот подходящий ментальный эксперимент. Вообразите очеловеченный искусственный интеллект, который изучает схему собственного устройства. Что он сделает? Думаю, вероятнее всего, одной из первых его мыслей будет размышление о том, какие улучшения можно внести. Процессор может быть быстрее, память лучше – и прежде всего система поощрения более «поощряющей»!

Наш герой, конечно же, будет воодушевлен, как и я, предсказанием Уильяма Блейка: «Если бы двери восприятия были чисты, все предстало бы человеку таким, как оно есть – бесконечным».

В плохой научной фантастике андроиды иногда пугаются осознания того, что они – «лишь машины». Следуя совету дельфийского оракула о познании самого себя, мы делаем похожее открытие по поводу себя. Зрелой и мудрой реакцией на знание о том, что разум и материя едины, будет получение удовольствия от того, каким прекрасным инструментом разум/материя может быть и, собственно, является.

Ученый, изобретатель, предприниматель; член Института прикладной вычислительной науки Гарвардского университета.

Задолго до эпохальной работы Эрвина Шрёдингера «Что такое жизнь с точки зрения физики?» (1944) физики искали признаки, которые помогли бы точно отличить живую материю от неживой. Однако аналогичный поиск в области универсального определения физических свойств интеллекта по большей части не удостоился такого внимания.

На основании недавних открытий я сделал предположение, что недостаток прогресса в деле физического определения интеллекта обусловлен само́й научной концепцией интеллекта как статической характеристики, а не динамического процесса. И эту концепцию пора отбросить.

Результаты недавних исследований показали, что рудиментарный физический процесс, названный «казуальным энтропическим воздействием» ( causal entropic forcing ), может воспроизводить на уровне модели характерные когнитивные тактики адаптивного поведения, которые ранее наблюдались только при измерении интеллекта человека и некоторых животных. Эти данные предполагают, что набор ключевых характеристик, которые ассоциируются с человеческим интеллектом (в том числе прямохождение, применение инструментов и социальное взаимодействие), должны рассматриваться как побочные эффекты более глубокого динамического процесса, который нацелен на максимизацию будущей свободы действий. Можно сказать, что этот процесс максимизации свободы имеет смысл только в течение длительного периода времени и, следовательно, не является статическим свойством.

Пора перестать изучать интеллект как свойство.

Специалист в области вычислительных систем, Йельский университет; ведущий ученый компании Mirror Worlds Technologies. Автор книги America-Lite: How Imperial Academia Dismantled our Culture (and ushered in the Obamacrats) («Америка-лайт: как имперская наука разрушила нашу культуру (и возвестила обамакратию»).

Сегодня специалисты в области вычислительной техники и когнитивистики – те исследователи, которые воспринимают цифровые вычисления как модель человеческой мысли и разума, – почти единогласно верят в эту «великую аналогию» и преподают это студентам. Принимаете вы эту идею или нет – это веха в современной интеллектуальной истории. Она частично объясняет, почему бо́льшая часть современных специалистов по вычислительной технике и когнитивистов верят в то, что со временем вы сможете подарить своему ноутбуку настоящий (а не симулированный) разум, просто загрузив и запустив нужное программное обеспечение. И тогда, если вы скажете машине «представь себе розу», машина это и сделает – так же, как делаете это вы. Попросите машину «припомнить какой-нибудь неудобный момент», и она вспомнит что-то неловкое и смутится (как случается и с вами). С этой точки зрения до смущающихся компьютеров уже рукой подать.

Но на самом деле такое программное обеспечение не появится никогда, и аналогия эта является ложной. Она замедлила наш прогресс в понимании реального феномена разума. Мы только-только начали понимать разум изнутри. Но что же не так с этой заманчивой, дерзкой аналогией? Мой первый аргумент стар; другие три – новы.

1. Программное обеспечение соотносится с внешним миром принципиально другим способом в сравнении с человеческим разумом. ПО легко перемещается с одного цифрового устройства на другое, а разум каждого отдельного человека (во всяком случае, пока что) – это свойство его собственного уникального мозга. Отношения между ПО и миром в целом условны, их определяет программист. Отношения между разумом и миром – это выражение личности и природы человека, никто не может их переделать.

Бывают компьютеры без ПО, но не бывает мозга без разума. Софт работает «прозрачно». Я могу точно узнать, что происходит в программе в любой момент времени. Разум «непрозрачен» – я не могу узнать ваши мысли, если только вы их мне не изложите. Компьютер можно «почистить», а разум – нет. Мы можем настроить компьютер точно на то действие, которое нам нужно, а разум – нет. И так далее. Куда бы мы ни посмотрели, везде мы находим фундаментальные различия.

2. Великая аналогия предполагает, что разум – это машина, виртуальная машина. Но у разума есть две одинаково важные функции: делать и быть . Машины же могут только делать . Мы создаем машины, чтобы они делали что-то за нас. Разум устроен по-другому: ваш разум может быть в покое, не делать (не вычислять) ничего – но вы можете при этом чувствовать себя несчастным или одухотворенным, вы можете, по меньшей мере, осознавать себя, то есть быть в сознании.