Сергей Кучеренко - Хищные звери леса

Характерно, что барсук легко уживается с людьми, довольно спокойно относится к их бурной деятельности, если они его не преследуют. Например, в Дании, где почти сплошь поля и луга, барсуков много, они живут даже в городе. Трудно поверить, что в огромном Копенгагене "прописано" более сотни барсуков. Днем они спят в своих норах, которые звери роют в парках, скверах и под строениями, а ночью, когда все вокруг замирает, бодрствуют, поедают специально для них оставляемые пищевые отбросы.

Есть в Японском море небольшой остров Тибури, где интенсивно развивается сельское хозяйство. В тридцатых годах один японец завез туда пару барсуков для разведения их в неволе с тем, чтобы получать мех. А барсуки сбежали в лес, да так быстро там размножились, что стало их больше двух тысяч, и начали опустошать не только крестьянские поля, но забираться в амбары, чтобы пополнить свои кормовые запасы. Пришлось для наведения порядка вызывать на остров бригаду охотников.

Но не об этом речь: когда у барсука нет врагов, он легко осваивается в необычных для него условиях. Однако из сказанного надо сделать и иной вывод: контроль за численностью зверя необходим.

Сколько же барсуков живет в лесах? Меньше всего их в хвойных и мелколиственных, особенно заболоченных, угодьях, у северной границы ареала: одна семья на 60–80 и даже 100–150 квадратных километров. В дубравах, широколиственных уремных, буковых, кедрово-широколиственных лесах, да еще при действенной охране природы в этих местах на 1 квадратном километре можно встретить 1–2, а то и 3 семьи, средняя же плотность населения — 3–4 особи на 1 квадратный километр. И тем не менее фактическая численность барсуков гораздо ниже. Даже в прекрасных для барсука лесах теперь редко насчитаешь более 5–6 особей на 10 квадратных километрах. Средняя же плотность барсучьего населения для обширных районов с разнообразными лесами примерно 1 особь на 10 квадратных километров. Это, конечно, совсем не густо. Численность низкая, и, кроме того, цифра свидетельствует о понижении поголовья: барсуков стало в несколько раз меньше, чем 50 лет назад.

Этот зверь не только внешне смахивает на медведя, но следы его имеют сходство с медвежьими, только поменьше, и ходит вразвалку, косолапя, всеяден, как мишка. На зиму оба стараются запасти много жира и засыпают на несколько месяцев: с наступлением морозов до весенней капели.

Обычно он бодрствует в сумерки и ночью, и чем темнее ночь, тем он активнее — это правило, но исключений из него довольно много: часто приходится встречать барсука и солнечным утром, и до заката солнца, и даже ясным днем. Да почему бы ему не побродить днем, если на участке спокойно, особенно после долгого ненастья или осенью, когда нужно усиленно запасаться жиром!

Прежде чем выйти из норы, барсук долго прислушивается и принюхивается, наверх вылезает, лишь убедившись в полной безопасности. Постояв немного у норы, он по проторенной тропе идет на свой участок искать пищу. Сначала тихо и осторожно, останавливаясь и прислушиваясь, потом быстрее и спокойнее, опустив нос книзу, будто что потерял и ищет, а там и вовсе осторожность теряет — беспечно шуршит лесной подстилкой, разламывает трухлявые пни, переворачивает валежник, пыхтит, сопит, похрюкивает, топает ногами. В движении этот зверь вроде бы вял и нетороплив. На кормежке ходит понурым шагом или тяжеловатой трусцой, иногда рысью. Но при необходимости — скажем, опасность! — он бежит быстрым галопом. Опять-таки медвежьи повадки!

За ночь барсук проходит довольно большое расстояние, но при достатке корма далее чем на 500 метров, редко на 2–3 километра от своего жилья, как правило, не забредает. Разве что в весеннюю бескормицу.

В поисках пищи полагается на тонкое обоняние. Слух у него неважный, а зрение вовсе плохое — видит лишь вблизи. В полночь барсук час-другой отдыхает где-нибудь во временном убежище, потом продолжает кормежку. К утру сытым возвращается в нору, спит или трудится в своем подземелье. Днем любит понежиться на солнцепеке.

В поисках пищи почти все время роется в лесной подстилке и в земле носом и лапами, вынюхивая и высматривая съедобное. Иной раз сразу и не поймешь, кабаны кормились, медведи или барсуки. А лесу это чрезвычайно полезно: звери взрыхляют землю, распространяют семена растений и одновременно уничтожают огромное количество всевозможных вредителей, таких, например, как майский жук, личинки которого барсук выискивает мастерски.

Корма барсука очень разнообразны. Кажется, он ест все, что едят другие животные: мышей, полевок, всевозможных земноводных и пресмыкающихся, насекомых и их личинок, моллюсков, а также желуди, орехи, фрукты, ягоды, коренья, клевер, зелень и т. д. и т. п.; не гнушается и падалью, правда редко — при голоде. Но ведь когда нужда — и тигр саранчой не брезгует.

Однако у него, как и у каждого живого существа, есть лакомые блюда: черви, лягушки, ягоды. Не может он отказать себе в удовольствии съесть сочный колосок, арбуз или дыню, кукурузу и сою.

Интересно, что барсук не боится ядовитых змей — их яд на него почти не действует — при случае питается и ими.

К осени барсук увеличивает свою массу примерно в 2 раза. После полного ремонта гнезда со сменой и просушкой подстилки он уже не уходит далеко от убежища, а с наступлением морозов забивает изнутри норы листьями, травой и землей и засыпает. Иногда 1–2 выхода остаются открытыми для вентиляции. В оттепели изредка выйдет из норы, потопчется рядом и снова спрячется. В его гнезде даже в самые лютые морозы тепло, потому суровой зимой он не мерзнет.

Барсук очень предусмотрителен. Казалось бы, зачем ему зимой корм, если он спит да и жиру нагулял достаточно. Но в кладовой у него с осени припрятаны высушенные коренья, вяленые лягушки и ящерицы, немного орехов, желудей; это на всякий случай: мало ли что бывает! А если такого аварийного случая и не будет, барсук все равно к весне запасы свои съест. Весной ведь и ему трудновато: еще холодно, кормов мало, а потомство уже появилось.

Спят барсуки в разных краях в разные сроки — с наступлением морозов до весенней оттепели. А там, где зима короткая и теплая, — на Кавказе, например, — они по-настоящему-то и не засыпают, бодрствуют все зиму. Ну а если холода нешуточные — спят крепко; температура их тела снижается на 3–4 °C, частота дыхания уменьшается почти вдвое. Совсем как у медведя.

Но, как ни хорошо барсуку в норе, она ему надоедает, и он ждет не дождется возможности выйти на волю. Как только солнце начнет пригревать и увлажнится снег, зверь волнуется. Выглянул, потоптался и назад — еще холодно! Но в другой раз он уже немного понежится на ласковом солнце, осмотрится, походит около нор, а потом начнет бродить по своим владениям.