Array Коллектив авторов - Многомерный образ человека: на пути к созданию единой науки о человеке

Таковы в общих чертах наследство и завещание, оставленное будущим поколениям исследователей этими двумя замечательными учеными и мыслителями-гуманистами XX века, страстно желавшими в своей жизни добра людям и верившими, что путь к подлинному обществу добра и справедливости лежит через построение единой гуманистической науки о человеке. Что касается самого этого будущего. Нет! Не буду продолжать от себя. Закончу все-таки словами самого И.Т. Фролова: «Что касается будущего, причем весьма отдаленного, то в этой области, как я думаю, предстоят крупнейшие события, может быть, самые крупные за всю историю науки. Наука вступит в «век человека», вся мощь научного знания обратится к нему как своему главному объекту. Но для этого нужны соответствующие разуму и гуманности человека социальные условия. И, может быть, на этой стадии придет осознание уникальности каждого человека разумного и гуманного. А какие выводы последуют из этого, не нам судить: пусть это сделают люди будущего, которые окажутся, как мы надеемся, не только разумнее, но и гуманнее нас.» [39] Там же. С. 66.

Существует глубокая гносеологическая проблема: почему человеческоемышление применимо к познанию природы? Ведь далеко не очевидно, что те мыслительные процессы, которые мы используем в научном познании, применимы к процессам, происходящим в природе, так как эти два типа процессов различны. Рассмотрим, например, физику – наиболее фундаментальную из естественнонаучных дисциплин. Мощь физики связана с эффективным применением математики. Но математик строит свои теории совсем независимо от внешнего мира, используя свое мышление (в тиши кабинета, лежа на диване, в изолированной камере.). Почему же результаты, получаемые математиком, применимы к реальной природе?

Можно ли конструктивно подойти к решению этих вопросов? Скорее всего, да. Чтобы продемонстрировать такую возможность, будем рассуждать следующим образом.

Рассмотрим одно из элементарных правил, которое использует математик в логических заключениях, правило modus ponens: «если имеет место А и из А следует В , то имеет место В », или [А, А → В] => B.

А теперь перейдем от математика к собаке И.П. Павлова. Пусть у собаки вырабатывают условный рефлекс, в результате в памяти собаки формируется связь «за УС должен последовать БС» (УС – условный стимул, БС – безусловный стимул). И когда после выработки рефлекса собаке предъявляют УС, то она, «помня» о хранящейся в ее памяти «записи»: УС → БС, делает элементарный «вывод» [УС, УС → БС] => БС. И у собаки, ожидающей БС (скажем, кусок мяса), начинают течь слюнки.

Конечно, применение правила modus ponens (чисто дедуктивное) математиком и индуктивный «вывод», который делает собака, явно различаются. Но можем ли мы думать об эволюционных корнях логических правил, используемых в математике? Да, вполне можем – умозаключение математика и «индуктивный вывод» собаки качественно аналогичны.

Мы можем пойти и дальше – можем представить, что в памяти собаки есть семантическая сеть, сеть связей между понятиями, образами. Например, мы можем представить, что у собаки есть понятия «пища», «опасность», «другая собака». С понятием «пища» могут быть связаны понятия «мясо», «косточка». При выработке пищевого условного рефлекса, например, на звонок (скажем, УС = «звонок», БС = «мясо»), у собаки, по-видимому, формируется простая семантическая связь (рис. 1):

Рис. 1. Гипотетическая семантическая связь, формируемая в памяти собаки.

Можно далее представить процессы формирования разнообразных семантических сетей в процессе накопления жизненного опыта. Такие семантические сети, формируемые в памяти животных, по-видимому, аналогичны семантическим сетям, исследуемым разработчиками искусственного интеллекта [1].

Итак, мы можем думать над эволюционными корнями логики, мышления, интеллекта. То есть думать над вопросом: как и почему в процессе биологической эволюции возникли логические формы мышления человека, обеспечивающие научное познание природы? И более того, было бы очень интересно попытаться строить модели эволюционного происхождения мышления. По-видимому, наиболее четкий путь такого исследования – построение математических и компьютерных моделей «интеллектуальных изобретений» биологической эволюции, таких, как безусловный рефлекс, привыкание (угасание реакции на биологически нейтральный стимул), классический условный рефлекс, инструментальный условный рефлекс, цепи рефлексов…, логика [2] (рис. 2). Таким образом, целесообразно с помощью моделей представить общую картину эволюции когнитивных способностей животных и эволюционного происхождения интеллекта человека.

Рис. 2. «Интеллектуальные изобретения» биологической эволюции. «Авторы изобретений» и «даты приоритетов» представлены довольно условно.

Естественно, что такие исследования – это огромный фронт работы, и задачу построения теории происхождения мышления, задачу моделирования когнитивной эволюции можно пока рассматривать как сверхзадачу. Тем не менее эта задача очень интересна и очень важна с точки зрения развития научного миропонимания. Исследования этой проблемы могли бы обеспечить определенное обоснование применимости нашего мышления в научном познании, то есть укрепить фундамент всего величественного здания науки. Чтобы вести эту работу серьезно, целесообразно идти именно по пути построения математических и компьютерных моделей когнитивной эволюции.

Но прежде чем обсуждать модели, давайте посмотрим, кто еще думал над близкими вопросами. Проследим цепочку: Д. Юм → Кант → Лоренц.

В «Исследовании о человеческом познании» (1748) Давид Юм подверг сомнению понятие причинной связи [3]. А именно: он задался вопросом: почему когда мы видим, что за одним явлением А постоянно следует другое В, мы приходим к выводу, что А является причиной В? Например, почему, когда мы наблюдаем, что солнце освещает камень и камень нагревается, мы говорим, что солнечный свет есть причина нагревания камня?