Павел Милюков - Энциклопедия русской православной культуры

Царь Петр в юности

Но на этот раз ожидания были не напрасны. 25 августа 1698 г., т. е. за пять дней до того страшного Нового года 12, в который должен был объявиться антихрист, вернулся из заграничного путешествия молодой царь Петр. Стрельцы задумали было загородить ему дорогу в Москву и истребить его вместе со всеми немцами. Но план этот остался неосуществленным. Петр приехал в столицу. Не заезжая в Кремль, не поклонившись ни Иверской иконе Божьей Матери, ни московским чудотворцам, он «к общему удивлению», по словам одного иностранного наблюдателя, проехал прямо в Немецкую слободу к Анне Моне. Затем половину ночи пропировал у Лефорта, а оставшуюся часть провел не в своем царском дворце, а в гвардейской казарме в Преображенском. Удивление перешло в ужас, когда на следующее утро, принимая поздравления с приездом, царь собственноручно обстриг несколько боярских бород. Брадобритие только что перед этим было еще раз строго осуждено и проклято патриархом Адрианом, как смертный грех, ведущий к отлучению от Церкви, лишению святых тайн и христианского погребения. «Где станет (брадобрейца) на Страшном суде – праведными, украшенными брадою, или с еретиками-брадобрейцами – сами рассудите» – так закончил патриарх свое окружное послание о брадобритии. Наглядный ответ на этот вопрос давали старообрядческие гравюры Страшного суда.

Неизвестный художник. Портрет Патриарха Адриана

Наступил праздник встречи Нового года. Царь, вместо того, чтобы, по старому обычаю, присутствовать в этот день на торжественной церемонии в Кремле, принять благословение от патриарха и «здравствовать народ» с новолетием, провел весь день на пиру у Шеина. Шуты его резали у бояр бороды при громком хохоте присутствующих, тогда как у жертв этих шуток скребло на сердце. Затем началась суровая расправа со стрельцами, в которой царь принимал личное участие. Казни чередовались с пирами.

Всего этого было более чем достаточно, чтобы подтвердить уже готовое предположение о том, что царь и есть ожидаемый антихрист. Ясно: Петр все делал для того, чтобы его не признали и не отличили. К московским святыням царь не пошел, разумеется, потому, что он знал, что сила Господня не допустила бы его, окаянного, до святого места. Гробам предков он не захотел поклониться и со своими родными не повидался: ведь они ему чужие и еще, пожалуй, обнаружат обман. По той же причине он и народу не показался в день Новолетия. Могли еще узнать в нем антихриста по предсказанному сроку его появления – поэтому он изменил хронологию: велел считать годы от Рождества Христова, при этом «украл у Бога» целых восемь лет, сосчитавши от сотворения мира до Рождества не 5500 лет, как старообрядцы, а 5508 лет. Таким образом, 7208 г. вышел при переводе на новый счет не 1708 г., как бы следовало, а 1700 г. Чтобы еще более запутать счисление, царь-де велел считать новый год с января вместо сентября. Он забыл совсем, что в январе мир не мог быть сотворен: в январе яблоки были бы не зрелы и змею нечем было бы искусить Еву! Наконец, знамение антихриста он принял на себя коварно: стал называться «император», и скрыл таким образом свое имя под буквой м. Если выкинуть эту букву и приравнять остальные буквы числам (по славянскому изображению), то в сумме получится ровно 666 – число апокалипсического зверя.

Словом, Петр был, несомненно, антихрист. Согласно пророчеству, он появился в 1699 г. Следовательно, в 1702 г. надо было ждать светопреставления. И опять стали повторяться те же сцены, какие мы видели в 1669 г. Вновь явились «гробополагатели», воспевавшие по ночам в своих колодах заунывную песню:

Но вновь шли годы за годами, а солнце светило по-прежнему, звезды не падали с неба, и ничто не предвещало близкого конца света. Мало того, религиозные преследования, особенно сильные при царевне Софье, стали слабее при Петре. Впервые раскол получил право на гражданское существование, сделавшись только доходной статьей нуждавшегося в деньгах правительства.

Н. Горелов. Шутовской поезд при Петре I. Свадьба на свиньях. Эскиз

Ревнители старины были совершенно сбиты с толку всем ходом событий. Ни одно из предположений упомянутой дилеммы не осуществлялось. Никаких же других возможностей, кроме двух, старообрядцы не могли предположить по самому существу своего мировоззрения: или православие не погибло окончательно и сохранилось в их среде – тогда они должны наконец восторжествовать, или же оно окончательно погибло – в таком случае на земле царствует антихрист и надо ждать светопреставления. В том и другом случае положение дел представлялось временным. В ожидании скорой развязки оставалось или бороться за полную победу старой веры, или готовиться к ответу на Страшном суде. На одном из двух решений и сосредоточивались до поры до времени все помыслы староверов.

Но положение с каждым годом казалось все более сложным: кончина мира не наступала, почти не оставалось надежды на победу над никонианством. Самые упорные должны были наконец сознаться, что приходится подумать не о загробной жизни, а о продолжении земного существования, – и притом не в виде победившей и господствующей Церкви, а в качестве отдельной от нее религиозной общины. О правильной ее организации нужно было как следует позаботиться.

Пока вся задача ревнителей старины ограничивалась отрицанием – борьбой с никонианами – раскол был единодушен. Существовали, конечно, с самого начала два противоположных взгляда на исход затеянной борьбы. Но в ожидании событий, долженствовавших оправдать один из них, некогда было думать об окончательном разрыве. Теперь, когда ни один исход не оправдался и на очередь становился вопрос о дальнейшем существовании и внутреннем устройстве старообрядческой общины, разногласия выдвинулись на первый план. Исходя из того, на какую развязку продолжала рассчитывать та или другая сторона, и организация и даже самое учение общины должны были сложиться совершенно различно. Если действительно, несмотря на то, что светопреставление не состоялось, антихрист царствует в мире и православие окончательно утрачено, приходилось признать, что нет больше в мире и истинной Церкви, нет, стало быть, и таинств – и не может быть больше никаких других средств общения между людьми и Богом, кроме молитвы и иных религиозных упражнений, не требующих посредства Церкви и доступных каждому верующему. По этому пути пошла значительная часть раскола, получившая название беспоповщины; хотя из них более умеренная половина, также склонная верить в царство антихриста, не решалась делать подобные радикальные выводы 13.