Игорь Яковенко - Риски социальной трансформации российского общества: культурологический аспект

Рубеж XIX–XX веков ознаменовался резкой политизацией общества. Левые (В. Чернов, Г. Плеханов) и правые (П. Милюков, Н. Иванов-Разумник, П. Струве) по-разному трактуют проблему цивилизационной и стадиальной специфики России, включая свои построения в идеологические конструкты. Однако параллельно с этим разворачивается традиция философского и во многом культурологического осмысления российской реальности, связанная с блестящими именами – Н. Бердяева, Л. Шестова, Ф. Степуна, И. Ильина и других авторов.

Большевистская революция снимает рассматриваемую нами проблематику с официального уровня. Коммунистическая идеология, задачи «мировой революции» и построения советского общества не компоновались со штудиями цивилизационистов. Предреволюционная традиция философской рефлексии продолжается в среде русского зарубежья (Н. Бердяев, Г. Федотов, И. Ильин, И. Солоневич и др.). В эмиграции появляется новое идейно-теоретическое течение – евразийцы, дававшее свои ответы на вечные русские вопросы. Надо сказать, что работы 10—30-х годов во многом остаются на уровне философской эссеистики. Мера научной строгости и доказательности этих работ далека от совершенства. Прозрения и яркие наблюдения соседствуют здесь с сомнительными утверждениями. Тем не менее в рамках этого направления формировалась традиция рационального познания цивилизационной специфики.

В послевоенную эпоху на Западе складывается серьезная школа русистики и советологических исследований. Движимая прагматическими задачами, вытекающими из ситуации холодной войны и противостояния систем, советология обращается к проблемам исторических и культурных истоков советского общества. В рамках этой научной традиции сформировались исследователи мирового уровня (Ричард Пайпс, Джеймс Биллингтон), написаны ставшие классическими работы.

Великая Отечественная война привела к реабилитации в СССР темы «русского характера». XX съезд КПСС и новая социокультурная ситуация создают предпосылки для разговора об исторической и культурной специфике России в жестко заданных рамках подцензурной публицистики. Разворачивается идейное противостояние, символами которого выступали журналы «Новый мир» и «Октябрь».

Поздние этапы советской эпохи ознаменовались расцветом самиздата и тамиздата. В позднесоветском обществе на пространстве неподконтрольных государству изданий начался новый виток рефлексии. Уровень этих публикаций часто оставлял желать лучшего – сказывался разрыв научной и философской традиции. Однако происходило главное: проблема национальной специфики отвоевывала свое место в общественном мнении.

Перестройка легализовала проблематику цивилизационного анализа. Были опубликованы лучшие работы отечественных и зарубежных авторов. На общество обрушилась волна публицистики самых разных уровней. Разворачивались не ограничиваемые идеологическими соображениями научные исследования. Проблемы цивилизационного статуса России, ее специфики оказались в центре политических и идеологических баталий.

Сегодня проблема социальной, культурной, исторической специфики России рассматривается в разнообразной дисциплинарной перспективе (экономика, политология, демография, социология, этнопсихология). В России сложилась и интенсивно развивается школа цивилизационных исследований и цивилизационной компаративистики. Совершенствуется методологический аппарат цивилизационного анализа. В обозначенном нами проблемном поле работают такие авторы, так А Ахиезер, В. Булдаков, В. Васильев, Г. Дилигенский, Б. Гачев, В. Земсков, Б. Ерасов, И. Ионов, А Клибанов, К. Касьянова, С. Лурье, Е. Рашковский, Я. Шемякин, В. Цымбурский, А Янов и другие. Разрабатывается ряд авторских концепций (А Ахиезера, Э. Кульпина, И. Кондакова). Так в самом конспективном изложении можно обрисовать идейно-теоретический контекст, в котором формировались концептуальные модели и положения, защищаемые автором этих строк.

Не притязая на целостное описание системообразующих характеристик российского социокультурного универсума, выделим и рассмотрим наиболее значимые с точки зрения заявленной нами проблемы.

В основании культурного кода лежит определенный конструкт, понимаемый как абсолютный социокультурный идеал. Социокультурный идеал традиционной культуры обращен в глубокое прошлое и представляет собой образ изначального нераспавшегося синкрезиса. Мы называем его социальным абсолютом [Яковенко, 20006:233–245; 20036:11–12].

Синкрезис – одно из центральных понятий культурологии, описывающее слитное первоначальное состояние социокультурного организма, в котором те или иные феномены не вычленились из исходного целого. Генетически образ нерасчленимой целостности восходит к архаическому роду. Идеал нераспавшегося синкрезиса есть не что иное, как идеализованный образ родовой/общинной социальной организации, до государственности и истории.

Идеал синкрезиса задает генеральный вектор оценки любых феноменов и изменений общества/культуры из пространства традиционного сознания. К примеру, с точки зрения традиционалиста, ситуация, когда крестьянин торгует на рынке продуктами своего труда, предпочтительнее ситуации, в которой между потребителем и производителем встает фигура профессионального торговца. Свое неприятие профессионального торговца традиционалист объясняет ненавистью к «спекулянтам», которые скупают задешево продукцию у честного производителя и наживаются на покупателях. А между это тем не более чем рационализация. Профессионализация и социальное разделение производителя и торговца в экономическом смысле более эффективно, нежели слияние этих функций в одном лице. Однако выделение самостоятельных функций и есть дробление синкрезиса. В равной степени, с точки зрения носителей традиционных ценностей, директор советского предприятия предпочтительнее капиталистического хозяина завода не потому, что последний эксплуататор, но потому, что частный хозяин дробит синкретическое единение власти и собственности. Советский директор – член райкома КПСС и депутат облсовета – представляет в своем лице сакральную власть. Бизнесмен же не является агентом Власти, понимаемой как тотем, выражающий социальный абсолют. Капиталист свидетельствует о дроблении синкретического целого. Отсюда неприятие идеи частной собственности, которая онтологически противостоит синкрезису и несет в себе социальное основание личностной автономии.

Из этого вытекает множество частных проявлений «русского духа». Такие устойчивые идеи и интенции русской культуры, как эсхатологизм, устремленность прочь из истории и цивилизации (а достижение русского идеала мыслилось как конец истории), неприятие реального, немифологизированного государства, несводимого к образу народного царя, который сам пашет землю и управляет малым числом слуг, неприятие формализованных контактов и процедур, тяга к личным контактам и т. д., восходят к идеалу синкрезиса.