Дмитрий Спивак - Метафизика Петербурга. Немецкий дух

Главы ганзейских городов выслушивали такую в принципе достаточно скромную просьбу насупившись, покручивая золотые кольца на толстых пальцах, а потом говорили что-нибудь вроде: «Море имеет много углов и много островов, и исстари не было чистым, и [ганзейские] города совсем не хотят отвечать за море, если они [новгородцы] не могут сами для себя сделать море чистым и свободным» [71] Этот и предыдущий перлы ганзейского красноречия цитированы нами по кн.: Казакова Н.А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV – начало XVI в. М.-Л., 1975, с.103, 110 (пояснения в квадратных скобках: в первом случае – наше, во втором – Н.А.Казаковой). В нашем рассказе о Ганзе мы будем и далее цитировать документы эпохи по указанной выше обобщающей монографии этого автора, не оговаривая этого специально. . Можно представить себе издевательский тон этой короткой речи, продолжительную паузу, выдержанную после нее, и фразу, завершающую разговор, произнесенную с внешней любезностью и скрытой угрозой: «Так что, добрые господа, торгуйте, торгуйте – но только „uppe ere egene eventure“ – на свой страх и риск»! [72] Приведенное немецкое выражение было употреблено, к примеру, в решениях любекского "ганзатага" 1426 года.

Мы не отказали себе в удовольствии процитировать последние слова не только в силу их замечательной выразительности, но и по той причине, что они в некотором смысле пережили Ганзу и продолжают звучать в эпоху, как говорится, победного шествия прогресса и «глобального мышления», в новом, XXI столетии. Во всяком случае, их отзвук явственно слышится нам при чтении документов Всемирной Торговой организации, на основании не вполне убедительных соображений упорно отказывавшейся до недавних пор принять Россию в состав своих членов. «Торгуйте, торгуйте, добрые наши российские коллеги – но только „uppe ere egene eventure“»…

Закрепив за собой монополию на торговые отношения с Новгородом, озаботилась Ганза и установлением правил товарообмена, представлявшихся ей наиболее справедливыми. «Колупание» и «наддача» – вот ключевые слова, необходимые для рассказа об этих правилах . Можно биться об заклад, что мало кто из читателей, даже прошедших курс истории экономических учений, помнит эти термины. Между тем в старые времена они определяли процедуру купли-продажи по главным статьям новгородского экспорта.

Под главными статьями мы понимаем, конечно, высококачественный воск, а также пушнину (только значительно позже, к XVI веку, к ним прибавился вывоз зерна). Так вот, «наддача» применялась заморскими гостями при покупке мехов у новгородцев. Перебрав предложенные ему шкурки, ганзейский купец, как правило, заявлял, что товар неплохой, однако частично некондиционный, и, что самое неприятное, есть в нем незаметные, однако явные опытному глазу дефекты, которые наверняка обнаружатся позже, после транспортировки морем и хранения на складе. Поэтому он, ганзейский гость, как человек небогатый и избегающий излишнего торгового риска, взял бы этот товар лишь при условии добавления еще некоторого количества мехов в совершенно бесплатном порядке. Одним словом, нужна маленькая «naddatscha» – или, выражаясь чистым немецким языком, «upgift».

Что же касалось «колупания» , то оно происходило при покупке у новгородцев воска. Ганзейский купец, как правило, заявлял, что внешне предложенный ему товар выглядит вполне удовлетворительно, однако нужно еще проверить качество всего массива. Для этого гость вооружался ножом, а иногда и топориком, и принимался колупать («bekloppen») воск до тех пор, пока все нюансы качества русского товара не прояснялись для него во всей своей полноте. Нужно ли говорить, что все отколупнутые в ходе такого дознания куски шли в доход ганзейского гостя – разумеется, без всякой оплаты. Отметим, что общий объем «колупания», а также размеры «наддачи» были ограничены лишь голосом совести покупателя, который во время покупки имел обыкновение звучать особенно тихо, а также требованиями обычая – знаменитой «старины» – которая никогда юридически оформлена не была.

«Не колупайте – и не требуйте наддачи!», – точно такими требованиями на новгородком диалекте русского языка, равно как на нижненемецком языке своего времени оглашали стогны родного города поколения новгородских купцов. «Колупали и колупать будем», – злобно отвечали им ганзейские собратия по профессии, копаясь в предложенных им товарах, – «Наддачи же будем требовать неукоснительно».

Как видим, согласно традиции «колупания», новгородские купцы априорно подозревались в нечестности, и это было для них довольно оскорбительно. Что же казалось ганзейских купцов, то их кристальная честность ставилась выше всяких подозрений. Соответственно этому, «старина» прямо запрещала русским купцам взвешивать, измерять, вообще проверять любым способом качество или количество товаров, привезенных ганзейскими купцами, будь то сукна, соль или вина.

Нужно сказать, что в общем и целом Ганза действительно гарантировала высокое качество своих товаров. Вместе с тем, и здесь открывались широкие возможности для изыскания дополнительной прибыли. Ограничимся лишь одним коротким примером, почерпнутым из исторической литературы. В Ревеле ласт соли содержал 15 мешков, в Новгороде – только 12, причем цена ласта в обоих городах была одинакова. Соответственно, загрузив 2–3 корабля солью в таллинской гавани и перегнав их до Новгорода – то есть не приложив особых усилий, как и не подвергаясь великому риску (за исключением разве что мелководья «Маркизовой лужи», невских и волховских порогов, да эпизодических в летнее время штормов на Ладоге) ревельский купец получал солидную прибыль в 20 %, чем обеспечивал себе и своему семейству добрый год безбедной жизни [73] Средняя норма прибыли в торговле на Балтике составляла в период расцвета Ганзы величину около пяти процентов. .

К простейшим торговым комбинациям типа описанной выше добавлялись и другие, несколько более замысловатые. Однако в любую эпоху константой ганзейской восточной политики оставалась ориентация на натуральную прибыль, полученную за счет простого использования своего монопольного положения. Менялась и карта мира, и психология покупателей, вырабатывались новые финансовые и торговые технологии – только ганзейцы, закостенев в принципах «старины», стремились остановить время, закрыв своими грузными телами все пути из Новгорода в Европу, и предаваясь «без мыслей и слов» любимому своему, хотя по сути дела, глубоко бесперспективному «колупанию».

«Между пришедшим в движение Западом и менее подвижным Востоком ганзейские общества придерживались простейшего капитализма», – подводит итог своим размышлениям о причинах конечного упадка Ганзы виднейший историк цивилизации Ф.Бродель, – «Их экономика колебалась между натуральным обменом и деньгами; она мало прибегала к кредиту: долгое время единственной допускаемой монетой будет серебряная. А сколько традиций, бывших слабостями даже в рамках тогдашнего капитализма» [74] Бродель Ф. Время мира. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. Пер. с франц. Т.3. М., 1992, с.102. Кстати, согласно выводу К.Маркса, купеческий капитал вообще всегда по своей природе стремится к консервации устаревших обычаев и отношений. Не будем лишать любознательного читателя удовольствия самостоятельно найти более подробные разъяснения этого тезиса в тексте третьего тома "Капитала". .