Коллектив авторов - Поляки в Пермском крае: очерки истории и этнографии

Количество сосланных в каждую губернию также определялось правительством. В циркуляре от 28 мая 1863 г. было определено и число ссылаемых в губернию поляков – 131 чел., и распределение их по уездам: так, в Кунгуре должен был находиться 41 ссыльный, в Соликамском уезде – 15 65. Однако реальное количество прибывающих грозило значительно превысить обозначенные циркуляром числа. Пермский губернатор А. Г. Лошкарев 2 ноября 1863 г. обращается к министру внутренних дел с письмом: «По распоряжению Вашего Превосходительства от 28.05.1863 г. в Пермскую губернию для высылки за политические преступления польских уроженцев дан комплект 131 человек. В настоящее время выслано в губернию в сопровождении жандармов 91 человек, предназначено к высылке еще 23. Кроме того, выслано и предназначено к высылке по этапам 13 человек, так что комплект ссыльных, определенных для губернии, можно считать полным. Долгом поставлю испрашивать разрешения Вашего Превосходительства: каким образом поступать с теми ссыльными, которые могут быть доставлены в губернию сверх назначенного комплекта» 66. Новый циркуляр министра внутренних дел удваивает число ссыльных, размещаемых в Пермской губернии 67. Однако уже в декабре 1864 г. пермский губернатор вновь обращается с письмом, в котором сообщает: «В настоящее время в губернии уже размещено 254 человека, так что от удвоения комплекта ссыльных осталось всего 8 вакансий» 68. Циркуляром от 29.06.1864 г. количество ссыльных в Пермской губернии было увеличено на 50 человек 69. Например, для проживания в Кунгуре в мае 1863 г. максимальное количество ссыльных устанавливалось в 41 человек, на деле к 5 сентября 1864 г. в Кунгуре уже проживали 84 ссыльных поляка с членами семей 70. Как можно понять по переписке, ссыльные приезжали на место временного поселения не одновременно. После восстания 1863 г. ссыльные прибывали в течение всего года, и селили их по Пермской губернии в отведенные циркулярами уезды.

Помимо ссыльных, отправляемых под надзор полиции, существовала еще одна категория ссыльных – лица, приговоренные для отправки в арестантские роты гражданского ведомства. По социальному составу это были, в основном, крестьяне и ремесленники, по составу преступления – члены повстанческих отрядов, попавшие в плен в результате поражения, отчего их часто называли попросту «военнопленные». Ссыльных этой категории в Пермской губернии насчитывалось 330 человек 71.

В пермскую ссылку поляки попадали еще по нескольким причинам: перевод из сибирской ссылки; ссылка за нарушения в крестьянском вопросе (после отмены крепостного права); ссылка арестованных в период национального подъема 1861–1862 гг. Всего ссыльных различных категорий в Пермской губернии насчитывалось около 760 человек 72. Большая часть сосланных в Прикамье поляков были рядовыми участниками восстания. Среди них были представители разных слоев польского общества: дворяне, мещане, чиновники, военные, врачи, священники. Ссыльные поляки, проживающие во внутренних губерниях Российской империи, значительно ограничивались властями в личных и политических свободах. Бытовые и экономические условия их жизни были менее регламентированы. Все должны были раз в неделю отмечаться в полиции, предоставлять для проверки свою корреспонденцию, все не имели права носить знаков народного траура по поводу польских событий, конфедератки и металлические пряжки с гербом Польши и Литвы 73, владеть оружием, заниматься обучением детей 74 и т. д. Бытовые условия во многом зависели от материального положения ссыльных и их родственников. Достаточно противоречивы сведения о характере и условиях пребывания поляков в Пермской губернии – видимо, эти условия действительно были очень различны. Так, Я. Прендовская рассказывает в своих воспоминаниях о жизни в ссылке бывшего минского предводителя дворянства А. Лапы: «Жили зажиточно… привезли с собой повара, имели большую квартиру и принимали каждую неделю. Видно было, что это солидный и богатый литовский дом». Не уступала им и семья уездного тельшевского исправника Миладовского, которая «жила очень богато, привезли с собой множество прекрасных и драгоценных вещей, таких как ковры, серебро и даже золотые чайные ложечки» 75.

Существовала и категория среднеобеспеченных лиц, которые снимали небольшую квартиру, оплачивали услуги приходящих лиц (стирку и приготовление обеда), иногда устраивали скромные приемы 76.

Большая часть ссыльных была лишена прав состояния. Однако царская власть позволяла ссыльным свободно распоряжаться средствами, не подлежащими секвестру или конфискации, к тому же ссыльные могли получать посылки и деньги от родных 77. Пермские губернские ведомости 1860-х гг. постоянно публикуют списки лиц, на имя которых в канцелярии пермского военного губернатора получены деньги, страховые письма, посылки 78.

Немало было и таких ссыльных, которые оставались почти без средств к существованию. Пособие для ссыльного («кормовые деньги») было незначительным (6 коп. в день 79), и, чтобы жить, да еще с семьей, приходилось искать основные источники дохода, особенно тем, кто не получал помощи из дому или от соплеменников, проживающих в России. В выдаче пособия часто отказывали. Причины для этого были разные: обеспеченность родственников, живущих в Польше, возможность работать на новом месте жительства и т. д. По данным полиции г. Кунгура, на 10 июня 1864 г. из 69 ссыльных пособие получали только 11 чел., а на 1 декабря 1864 г. – 53 из 116 чел. 80 Право отказа в пособии при наличии иных источников дохода давало местной администрации широкие возможности для манипуляций. Примером может служить история получения пособий семьями Прендовских и Григория Имшеника. Если первым, приехавшим в Пермь с рекомендательным письмом к губернатору, было выплачено пособие даже на оставшихся в Польше детей и притом без всяких усилий с их стороны, то вторые в течение четырех лет вели настоящую письменную войну, находясь в бедственном положении. В семье Имшеника было шестеро детей, больная жена и мать, однако, даже признав, что задержка выплат несправедлива, сосланному так ничего и не выплатили – «по причине смерти» 81.

Мы имеем немало примеров, когда ссыльные поляки с разрешения городского начальства нанимались на заводы в качестве административных работников или в купеческие дома, в имения – «по письмоводству». Обширную практику имели врачи, немалым спросом пользовались фотографы 82. Некоторые ссыльные завоевывали уважение в предпринимательских слоях и среди местной администрации. Следует отметить, что возможность работать и заводить свое дело определялась городским начальством индивидуально. Так, проживающему в Кунгуре М. Брыльскому было разрешено устроиться на Кунгурский пароходный завод фабриканта Гукса, а его земляк Остроминский права работы был лишен. Давая частные уроки детям, он по прошествии некоторого времени был отстранен и от этой своей деятельности, а уездный исправник, пропустивший этот факт незаконной работы, получил строгий выговор от вышестоящего начальства 83. Местные полицейские исправники имели директиву, категорически запрещающую ссыльным полякам всякое преподавание, причем не только им самим, а также членам их семей, которые добровольно последовали за ними 84. По законодательству Российской империи осужденные не имели права заводить собственное дело. Например, Юзеф Пиотровский, отбыв наказание, получил разрешение поселиться в Перми. Будучи, как бывший каторжник, лицом «неблагонадежным», он не мог открыть книжный магазин на свое имя, и такое разрешение получила его жена Ольга 85. Действия властей разных уровней в вопросах трудоустройства поляков были несогласованными, в результате чего возникали даже курьезные случаи. Так, в Кунгуре поляку Нейману губернские власти отказали в пособии на том основании, что он по специальности – врач и может найти применение по профессии. А уездный исправник работать ему не разрешал 86. Поэтому, несмотря на отдельные примеры деятельности ссыльных поляков, большая часть специалистов оставалась невостребованной.