Олег Дамениа - Абхазия на рубеже веков (опыт понятийного анализа)

В процессе своей трансформации конфликт, как известно, проходит различные стадии, главные из них – это латентное (скрытое) и открытое состояния конфликта. В латентном состоянии конфликт существует в любой социальной общности, любой структурной организации.

Абхазы и грузины – это не только исторически сложившиеся народы, обреченные жить в непосредственном соседстве и поддерживать друг с другом определенные отношения, но и самостоятельные субъекты культурно-исторической жизни. В иерархии этносоциальных общностей они качественно однопорядковые. Каждый из них в отдельности (и абхазы, и грузины) осознают себя не только на этнокультурном, но и на политическом уровнях.

Оба народа являются носителями идеи своей государственности, унаследованной ими от предков. Поэтому истоки абхазо-грузинского конфликта следует видеть в самом факте сосуществования на небольшом жизненном пространстве двух разных, самостоятельных социально-культурных и социально-политических образований, каждое из которых вынуждено взаимодействовать с другим и при этом оберегать свои национальные интересы. А поскольку потребность защиты возникает из другой потребности – общаться и взаимодействовать с другими, постольку взаимодействие несет в себе вероятность перерастания скрытого конфликта в открытую его фазу. Преследуемые при этом цели и ценности разных сторон (которые не всегда совпадают, а порой, как в нашем случае, исключают друг друга) лишь усиливают эту вероятность.

Коль скоро конфликт есть столкновение интересов его участников, то необходимо, в первую очередь, выяснить, что собой представляют интересы вообще и интересы абхазов и грузин в особенности. Однако при выяснении смысловой нагрузки понятия «интерес» возникают серьезные трудности. Они связаны, прежде всего, со слабой разработанностью этого понятия в научной литературе. Еще менее разработано понятие «национальный интерес», что позволяет политической конъюнктуре использовать его в качестве инструмента, а лидерам ведущих стран мира, например США, по своему усмотрению объявлять ту или иную территорию земли «зоной своих национальных интересов».

В понимании национальных интересов Абхазии и Грузии ситуация обстояла ничуть не лучше. Как оказалось, конфликтующие стороны не обладали сколько-нибудь осмысленными представлениями о своих национальных интересах, подтверждением чего стал сам переговорный процесс. Между тем рассчитывать на успех в миротворческом процессе, без учета интересов враждующих сторон, вряд ли было возможно.

Рациональное осмысление национальных интересов Абхазии и Грузии возможно, на наш взгляд, в контексте той стратегической цели, которую каждая сторона преследует, и теми потребностями, которыми она (сторона) обладает. Если попытаться понять смысл преследуемой сторонами стратегической цели, то, видимо, это создание реальных условий для свободного саморазвития и обеспечения безопасности своей формы организации социальной общности. В свою очередь это есть не что иное, как поддержание каждой стороной своего социального гомеостаза:

а) производства (поддержание наличной формы) жизни;

б) воспроизводства (повторение и транслирование наличной формы) жизни;

в) обеспечения безопасности как необходимого условия производства и воспроизводства жизни.

Такая структура национальных интересов (потребностей) социальной общности воспроизводит на более высоком уровне гомеостаз других живых существ, приверженных вести коллективный образ жизни. Только на уровне социальной формы жизни каждый из этих интересов (потребностей) представляет собой более сложное образование. Так, например, производство жизни осуществляется через и посредством удовлетворения таких базовых потребностей человека, как потребность в пище, одежде и жилище. Но объекты, посредством которых можно удовлетворить такие потребности, человек (в отличие от других живых существ) в природе в готовом виде не находит. Поэтому ему самому приходится производить то, что он потребляет.

Провести такую сложную операцию – из вещества природы сделать предмет потребления – в одиночку человек не может. Чтобы наладить производство, люди, используя приобретенные навыки и способности адаптивно-преобразующей социальной деятельности, должны скооперироваться, скоординировать свои совместные действия, создать и соблюдать определенный внутрисоциалъный порядок.

Это дает основание думать, что достижение преследуемой индивидом (или сообществом индивидов) стратегической цели может осуществляться им через удовлетворение, в первую очередь, своих базовых потребностей. Поэтому здесь важно выяснить природу самих человеческих потребностей, тем более что они достаточно хорошо изучены в науке.

В современной науке потребность как таковая понимается как то, что мотивирует, побуждает человека к определенным действиям. Обычно действия человека направлены на внешние объекты, причем на те из них, которых ему недостает. Потребность, таким образом, есть «стремление к тому, чего недостает» [20]. Здесь важно не отождествлять потребность с объектом, посредством которого она удовлетворяется. Потребность, как бы в чистом виде, есть характеристика психофизиологического состояния человека, при котором он либо нуждается в том или ином объекте, либо же не нуждается в нем, ибо «удовлетворенная потребность – уже не потребность» [21].

По своему содержанию потребности человека самые разнообразные, не сопоставимые с потребностями высокоорганизованных животных, даже приматов. Потребности бывают врожденными и приобретенными в ходе социализации индивида. Разнообразны они и по степени значимости. Чтобы охватить все это разнообразие потребностей, в науке формируются различные модели их классификации и систематизации. Но в качестве главных выделяются следующие:

а) физиологические потребности,

б) потребность в безопасности,

в) социальные потребности.

Каждая из этих потребностей структурируется и образует целую систему других потребностей. Например, социальные потребности включают в себя необходимость не только в принадлежности к определенной социокультурной общности, но и в эстетических, этических, политических и других благах.

При этом важно подчеркнуть, что иерархическая структура, образуемая потребностями, не является абсолютно жесткой и исторически меняется в зависимости от уровня организации и развития общества, а также условий удовлетворения этих потребностей. Чем более примитивна организация жизни социальной общности, тем более значимы потребности физиологические и потребность в безопасности.