Array Коллектив авторов - Исламские города в русской периодической печати. Том 1

Арафат находится на востоке от Мекки в 20 верстах; между ним и городом есть местечки Мина и Муздаляфа, имеющие непосредственное отношение к хаджу паломников; об этих местечках я скажу ниже. Дорога на Арафат пролегает между пустынными горами. Сам Арафат есть ни что иное, как песчано-каменистая долина, площадью приблизительно в 15 кв. верст; на ней местами растет кустарник, местами, на песчаных бугорках, нечто вроде камыша; кругом этой долины возвышаются горы. Место в долине, предназначаемое собственно для остановки паломников, находится в северной стороне долины; оно огорожено особыми знаками в виде столбиков и воротцев. При мне стан выехавших на Арафат паломников, состоящий из палаток, занимал не более пяти квадратных верст и по моему приблизительному расчету паломников собралось никак не более 30 тыс. человек, между тем, по преувеличенным рассказам паломников, обыкновенно полагают, что здесь ежегодно собирается более 150 тыс. человек.

Близ этого лагеря, на северной стороне долины, возвышается каменистая гора, вышиною от 50 до 70 сажень; на ней находится павильон самой простой архитектуры, нечто вроде среднеазиатской балаханы, где хатыб-имам читает хутбу [19] Имам соб. знач. предстоящий на молитве; по обязанностям соответствует христианскому священнику; хатыбимам – имам более важный, читающий в мечети пятничные молитвы; хутба – поучение. Ред. . Вот эта гора и носит собственно название Арафат, или иначе Гарафат; на ней архангел Гавриил являлся пророку Мухаммеду в своем настоящем виде. Слово Гарафат значит истина [20] По толкованию арабистов Араф, или Арафат, как пишет автор, означает «место познания»; такое название дано этому месту, потому что здесь Адам свиделся с Евою после долгой разлуки. Ред. . Около горы обыкновенно останавливаются мекканский шериф, губернатор и другие должностные и почетные лица, выезжающие на Арафат; позади их располагаются турецкие войска и артиллерия, а дальше, в глубину долины, паломники, кому где и как угодно. Подниматься на гору Арафат для паломников по правилам хаджа не обязательно, но это никому и не возбраняется.

В южной части долины находится огромный двор и мечеть, называемая мечетью «пророка Ибрагима», т. е. Авраама. В центре долины лежат развалины каких-то стен; что они собою представляли в свое время и когда разрушены – неизвестно. У подножия описанной выше горы Арафата протекает по арыку вода, та самая, которая проведена далее в г. Мекку. В санитарном отношении стоянка на Арафате ничего дурного собою не представляет. Паломники останавливаются в палатках и при них имеются еще маленькие палаточки для отхожих мест; для них роют небольшие ямки, а затем засыпают их землею. Всех умерших хоронят там, где они умерли; особого кладбища не имеется. Во время сильного развития холеры в день Арафата, как это было, например, в 1892 г., очень многие паломники складывают здесь свои кости, так как никаких медицинских мер не принимается. По всей долине разбросаны могилки паломников в виде кучек земли с набросанными сверху камешками, но это, разумеется, одна тысячная часть следов погибших здесь людей в течение столетий. Нужно думать, что местность долины у горы Арафата сплошь усыпана их прахом…

День Арафата начинается утром чтением имамом «хутбы»; он помещается в павильоне на вершине горы; чтение продолжается до 4 часов пополудни. Хотя хутбу и должны слушать все паломники, но по физической невозможности этого по причине отдаленности от лагеря помещения имама, многочисленности собравшихся и продолжительности чтения слушание сводится к одной формальности. Во время чтения каждый располагает собою, как ему вздумается: может молиться, но может и спать; время от времени, когда с горы начинают махать платками в знак произнесения возгласов к Богу, которые нужно делать в известных пунктах чтения, в ответ и паломники машут платками; в этом, собственно, и заключаются все обрядности, совершаемые на Арафате. По окончании чтения хутьбы дается залп из пушек, после чего, не более как в продолжении часа, все паломники поднимаются и уходят в Муздалифу.

На Арафате, в 10 часов утра, во время чтения хутбы, я в первый раз услышал о том, что в Джидде перебили консулов европейских держав и перерезали христиан. Это сообщил мне мой извозчик, араб Хасан; рассказывая об этом, он весело улыбался, на меня же его рассказ произвел потрясающее впечатление; у меня, как говорится, язык прилип к гортани и я не знал, что сказать… Не успел еще отойти Хасан, как к моей палатке подъехал на ишаке вакиль далиля всех туркестанцев, ходжентский житель Мухамеджан Мансуров, проживающий в Джидде и скопивший себе большое состояние, обирая мошенническим путем наших паломников. Торжествуя, с сияющим лицом и веселою, довольною улыбкою, он громогласно подтвердил рассказ Хасана об истреблении презренных «кяфиров» и добавил, что все имущество христианских консулов разграблено народом. Я положительно остолбенел; что я перечувствовал в этот момент, невозможно передать; достаточно сказать, что я поседел от испуга и волнения, жена же заболела… Я думал, что сейчас же мне будет конец, а жену и детей растащат, как какие-нибудь вещи… Положение действительно было отчаянное! Что я мог сделать один среди десятков тысяч <���…> людей именно на Арафате, где, естественно, религиозный фанатизм среди паломников возбуждается более, чем в другом месте… Достаточно кому-нибудь в шутку крикнуть: вот консул-урус!.. чтобы меня разорвали в клочки… Не говоря уже о местных <���…> арабах, даже и наши паломники, вступив на землю Геджеса, немедленно превращаются в самых ярых мусульман <���…>… Кто мог мне здесь оказать защиту? Во всяком случае не турки и не турецкий вали, который не мог отстоять от фанатичной толпы арабов даже свой невинный дезинфектор, разрушенный ими у него на глазах…

Оказалось, что нападение арабов и разного сброда на консулов христианских держав случилось в Джидде 18 мая, когда мы не выезжали ещё из Мекки, но я решительно ничего не знал об этом. Я не могу упрекать других в том, что мне своевременно не сообщили, но об этом умолчал даже служивший у меня туркестанец сарт Ходжа Икрам, пользовавшийся безотчетно моими деньгами на разные расходы. О нападении на консулов он узнал в тот же день от прибывших из Джидды паломников (здесь вести распространяются в народе так же быстро, как и у нас, в Средней Азии), но ничего мне не сказал. Расчет в этом бесчестном поступке был весьма простой: если что случится с хозяином на Арафате, он легко мог воспользоваться его достоянием…

Ни жив, ни мертв, стоял я у своей палатки, как вдруг вижу, что по направлению ко мне стремительно идут, с возбужденными лицами, несколько вооруженных арабов… В полной уверенности в том, что это идут за мною мои палачи, я невольно отшатнулся в палатку; в глазах потемнело и я был вне себя; жена что-то начала говорить, но я ничего не слышал… В страшном испуге я однако раскрыл палатку и посмотрел на арабов; они подошли уже ко второй моей палатке, занятой моими прислужниками, и разговаривали с ними. Оказалось, что арабы разыскивали пропавшего верблюда… Все то хорошо, что хорошо кончается, но тем не менее все это так напугало нас с женою, что она заболела скоротечною чахоткою и вскоре умерла…