Марина Федотова - Россия. Автобиография

Изобилуют здесь также и молочные продукты, птицы дикие и домашние, и звери лесные, кои при столь большом количестве практически ничего не стоят. <���…>

Имеет сей князь под господством и полною властью своею одну и другую Русь целиком, то есть черную и белую, кои суть царства громаднейшие. Черная, которая именуется Русью Королевской, почти непрерывно ведет войну против Южной Ливонии и весьма часто ведет сражения на замерзшем море. Белая же Русь ведет войну против Ливонии Северной и весьма часто сражается в северном Ливонском море, иногда же на озере Пейбус (Чудском. – Ред .), замерзающем со стороны сей Белой Руси. И одна и другая Русь вместе ведут войну против Короля Польского и Великого Герцога Литовского и против самогитов, пруссов и курляндцев. <���…>

Сей великий князь Василий – как мне рассказали – решил завести жену, чтобы иметь детей и обеспечить себя законным наследником и преемником государства; для этого повелел объявить во всех частях своего государства, чтобы – не взирая на благородство или кровь, но лишь на красоту – были найдены самые красивые девственницы, и во исполнение этого указа были выбраны более 500 девственниц и приведены в город; из них было выбрано 300, потом 200 и наконец сократилось до 10, каковые были осмотрены повивальными бабками со всяческим вниманием, дабы убедиться, действительно ли они девственницы, и способны ли рожать детей, и нет ли у них какого недостатка, – и наконец из этих десяти была избрана жена. В то время как я вел переговоры у его светлости по поводу вышеупомянутого соглашения о мире от имени его императорского величества, княгиня, к своему несчастью, не забеременела еще и потому не пользовалась тою репутациею и уважением, каковые ей полагались бы; и чтобы сделать ей приятное, мне пришлось вмешаться для освобождения ее брата, которого заключили в тюрьму за весьма легкие проступки. <...>

Княгиней, которую упоминал да Колло, была Соломония, первая супруга Василия, оказавшаяся бездетной. С согласия боярской думы и по разрешению митрополита великий князь развелся с Соломонией и в 1526 году взял в жены Елену, дочь литовского князя Василия Глинского. Спустя три года, 25 августа 1530 года, Елена Глинская родила Василию сына – будущего Ивана Грозного .

По завещанию Василия опекуншей при новом великом князе до достижения совершеннолетия назначалась его мать Елена Глинская, которая стремилась продолжать политику Василия III, пресекая боярские интриги. В правление Елены продолжались войны с Литвой, был заключен мир с Ливонией и установлена граница по реке Нарве, в Москве возвели Китай-город, состоялась денежная реформа – в государстве ввели единую монету, серебряный рубль, равный 100 копейкам (само слово «копейка» связано с изображением на монете Георгия Победоносца, поражающего дракона копьем).

В 1538 году Елена умерла – Ивану было всего семь лет, – и в столице началась борьба за власть между боярскими родами Глинских, Шуйских и Бельских – это был период междуцарствия, боярского правления.

В 1547 году Иван вступил на престол и принял титул царя (от «цесарь» – так называли русские византийских императоров), окружив себя выдающимися советниками (митрополит Макарий, священник Сильвестр, князь Андрей Курбский и Алексей Адашев). Однако распри бояр продолжались и вылились в бунт против Глинских, спровоцированный «великим пожаром» в Москве. Пожар затронул и кремль; именно тогда упал наземь Царь-колокол. В Пискаревском летописце читаем: «Той же весной загорелась лавка в Москве. И погорели лавки во всех рядах града Москвы со многими товарами, от Никольского крестца и до речной стены. И гостиные дворы великого князя и дворы людские, и дома многие погорели, от Ильинской улицы и до городской стены, от площади и до речной стены, церкви и монастыри Богоявленский и Ильинский. А летом отломились уши у колокола благовестника, и упал он с деревянной колокольни, но не разбился. И повелел благоверный царь приделать ему уши железные. И приделали ему уши после великого пожара и поставили его на той же колокольнице у Ивана Святого, и глас звонный зазвучал по-старому». Пожары вызвали в Москве огромные беспорядки.

О том, как взрослел царь, позднее поведал в своих записках князь Андрей Курбский, сначала сподвижник, а затем враг Ивана .

Воспитывали его потом важные и гордые паны-бояре, на их языке, соревнуясь друг с другом, льстя и угождая ему в его сластолюбии и похоти, себе и детям своим на беду. А когда начал он подрастать, лет в двенадцать, – что раньше вытворял, все опущу, сообщу лишь это: начал сначала проливать кровь животных, швыряя их с большой высоты – с крылец или теремов, как они говорят, – вытворять также и многие другие негодные вещи, выявляя будущее свое немилосердное своеволие (как говорит Соломон: «Мудрый, дескать, жалеет души скотов своих, а глупый их бьет без пощады»), а воспитатели льстили ему, позволяли это, расхваливали его, на свою беду научая ребенка. Когда же стало ему лет пятнадцать и больше, тогда начал он и людей бросать и, собрав вокруг себя толпы молодежи из детей и родственников названных сенаторов, стал разъезжать с ними на конях по улицам и площадям, скача повсюду и носясь неблагопристойно, бить и грабить простых людей, мужчин и женщин. Действительно, совершал он просто разбойничьи поступки, совершал другие преступления, о которых говорить не стоит, да и стыдно, а льстецы себе на беду все это расхваливали, говоря: «Вот это будет храбрый и мужественный царь!»

А когда исполнилось ему семнадцать лет, эти же надменные сенаторы один вперед другого стали науськивать его и использовать его для мести в своей вражде. Вначале убили они храбрейшего стратега, влиятельного человека благородного происхождения по имени князь Иван Бельский, который был из рода литовских князей и находился в родстве с польским королем Ягайлой. Был он не только мужествен, но и большого ума и имел неплохой опыт в Священном Писании.

Немного погодя он уже сам приказал убить другого благородного князя по имени Андрей Шуйский, из рода суздальских князей. Года через два после этого убил он трех благородных людей: одного близкого своего родственника, князя Ивана Кубенского, родившегося от сестры его отца и бывшего у его отца великим земским маршалом. Был он из рода князей смоленских и ярославских, очень умный и тихий человек пожилого уже возраста. Вместе с ним были убиты знатные Федор и Василий Воронцовы, происходившие из немцев, из рода имперских князей. Тогда же был убит Федор, по прозванию Невежа, шляхетный и богатый гражданин. А немного раньше, года на два, был удавлен пятнадцатилетний юноша, сын князя Богдана Трубецкого, по имени Михаил, из рода литовских князей. А после, помнится мне, в тот же год убиты были благородные князья: князь Иван Дорогобужский, из рода великих князей тверских, и Федор, единственный сын князя Ивана, по прозванию Овчины, из рода князей тарусских и оболенских, – как агнцы без вины зарезаны в самом младенчестве.