Николай Ямской - Московские бульвары: начало прогулки. От станции «Любовь» до станции «Разлука»

Терем, между прочим, находится под охраной государства. Так, во всяком случае, гласит надпись на типовой фасадной доске. Фактически же если не все, то уж строгий режим на входе точно государство давным-давно передало арендаторам.

Майолика на фасаде дома Перцова

Так что любуйтесь историческими фасадами на ходу! И по тому, как их беззастенчиво завесили ящиками кондиционеров, делайте свои выводы о степени сохранности оригиналов внутри. Лично у меня, например, по этому поводу иллюзий нет. Особенно в связи с одной-единственной, уныло повторяемой во всех описаниях фразой, от которой мороз дерет по коже: «Хорошо сохранились в первоначальном виде вестибюль и широкая лестница».

И это все, что нам на сегодняшний день уберегла «охрана государева»?

Для получения хотя бы некоторого представления об утраченном лучше всего еще раз процитировать первого хозяина – Петра Николаевича Перцова. Вот как, по его словам, обустраивалась семейная часть дома, то есть та самая, под острой крышей, что и поныне выходит на Пречистенскую набережную: «Салон с панелями и хорами из красного дерева, спальню с нишей и восточную курительную комнату отделывал мебельщик Коршанов, а столовую русского стиля, как и вестибюль и лестницу, – кустари, выписанные С. В. (Малютиным. – Авт.) из Нижегородской губернии. С. В. лично руководил резьбой стен, арок, наличников, столовой мебели и всеми работами по отделке комнат. Стены столовой резались из дуба, а арки, наличники и карнизы – из березы. Посудный лифт для спуска кушаний из кухни в буфет при столовой был обделан в виде изразцовой майоликовой печи. Столовая вышла строго стильной. Половина салона от входа с площадки лестницы отведена под кабинет. Красивы вышли хоры с библиотечными на них шкафами и широким под ними камином».

Согласно этому же первоисточнику, до 1917 года квартира хозяина дома являла собой настоящую сокровищницу совершенно уникальных произведений искусства, представлявших собой неотъемлемую часть интерьера. В нише большого окна, например, находился цветной витраж «Въезд победителя», изготовленный мастерами Строгановского училища по рисунку самого М. Врубеля. Пространство над письменным столом занимала вмонтированная в стену работа художника Ф. Малявина «Мужик». Через березовую резную арку, отделяющую столовую от комнаты под красноречивым, объясняющим ее назначение названием «Думка», прекрасно смотрелась картина Н. Рериха «Заморские гости».

И это только лишь несколько взятых, что называется, навскидку примеров!

В каком состоянии эта красота теперь, при существующем пропускном в дом режиме, – похоже, большая государственная тайна. Из независимых источников удалось выудить лишь кое-какое косвенное свидетельство о состоянии сохранности вещей в особняковой части дома. Он, разумеется, после 1917 года был национализирован. Самого Перцова оттуда выселили. А в 1922 году еще и арестовали, поскольку, будучи членом церковного совета храма Христа Спасителя, Петр Николаевич открыто расценил факт большевистского изъятия из собора религиозных реликвий как акт откровенного вандализма и грабежа.

Новым обитателем бывших хозяйских покоев стал не абы кто, а сам Лев Троцкий. В них этот тогда второй после Ленина «вождь революции» – так сказать, «по-домашнему» – принимал зарубежных дипломатов. А те, пораженные, в своих депешах на родину отмечали, с каким «вкусом» у этого «рабоче-крестьянского комиссара» была обставлена гостиная. И даже тонко подмечали, что костюмы на нем хоть и не очень ладно сидели, но зато отличались прекрасным пошивом. Еще бы! Позже по этим опубликованным описаниям успевшая вовремя оказаться за границей дочь Перцова опознала вещи из гардероба отца.

Как и весь остальной поразивший иностранных гостей «трофейный антураж».

Мне один-единственный раз посчастливилось побывать в бывшем доме Перцова в самом начале 1960-х. Да и то лишь в той бывшей доходной части дома, где в советское время располагались квартиры и мастерские художников.

Интерьер дома Перцова

Столовая в доме Перцова

В вестибюле, помню, сразу же бросилась в глаза резная, черного дерева вешалка и огромное, до потолка, зеркало. Помимо них свой явно дореволюционный вид сохраняла еще широкая, с удобными ступенями лестница, которая днем хорошо освещалась через огромные окна. Говорят, изначально их украшали витражи. Но во время войны многие пострадали и были заменены простыми стеклами. Лестница вела к расположенным на трех первых этажах квартирам. А заканчивалась под крышей, перед массивной деревянной дверью, на которой висела табличка с надписью «Студии». Именно в 1907–1917 годах здесь находилось то, что, собственно, и дало в ту пору этому уголку право считаться чуть ли не сердцем московского «Монпарнаса».

Между прочим, в те времена в этом небольшом, но гостеприимном «сердце» места хватало не только художникам, но и многочисленным визитерам. И в частности, группе богемной молодежи, в которой верховодил некий числящийся студентом юрфака Московского госуниверситета Борис Пронин. Вся эта компания регулярно сбивалась на прижившихся здесь чайных посиделках. Роль гостеприимных хозяек на этих чаепитиях разыгрывала стайка милых девушек, среди которых особым очарованием отличалась Верочка Левченко. Буквально через несколько лет так и не доучившийся на юрфаке Пронин перебрался в Петербург. И там, основав знаменитые литературно-артистические кабаре «Бродячая собака» и «Приют комедиантов», обрел звание неформального «короля русской богемы». А красавица Верочка в одночасье превратилась в Веру Холодную – популярнейшую звезду тогда еще немого отечественного кино.

Вера Холодная

Первый в России театр-кабаре тоже родился здесь, в бывшем доме Перцова. Но только не в мансардах, а в подвальном помещении, часть которого Петр Николаевич сдал артистам легендарного Московского Художественного театра (МХТ). В начале нового 1908 года они организовали здесь что-то вроде своего закрытого клуба. Собирались, естественно, после спектаклей, отдыхали, непринужденно общались. Изюминкой встреч сразу же стали их веселые, чаще всего импровизационные номера, представлявшие собой пародийные сценки из жизни театрального закулисья.