Лев Гумилев - Конец и вновь начало. Популярные лекции по народоведению

Четвертая раса, тоже очень древняя, – это австралоиды, или австралийцы. Неизвестно, как они туда, в Австралию, попали, но попали они туда давным-давно. Доевропейское население Австралии состояло из огромного количества мелких племен с разными языками и совершенно различными обычаями и обрядами. Причем друг друга они не любили, старались жить друг от друга как можно дальше, потому что ничего, кроме неприятного, они от соседей не ждали.

Жили они крайне примитивно, но не вымирали, потому что в Австралии исключительно здоровый климат; там любая большая рана заживает быстрее, чем у нас царапина. Так вот, австралоиды, или просто австралийцы, – это особая раса, которая не похожа ни на негроидов, ни на европеоидов, ни на монголоидов – ни на кого. Они похожи сами на себя. У них при черном цвете кожи огромные бороды, волнистые волосы, широкие плечи, исключительная быстрота реакции. По рассказам, мной не проверенным, но которым я доверяю, кино австралийцам показывают в два раза быстрее, чем нам, потому что если с нашей скоростью пустить ленту, то они видят пробелы между кадрами. При всем этом они обладают спецификой, которая не дала им возможности развиться. В чем эта специфика? Это мы узнаем в конце книги.

Факт остается фактом, что единая раса, заселяющая единый изолированный континент, попавшая туда при каких-то условиях явно по морю и, по-видимому, из Индии, потому что ближайшие их родственники живут на плоскогорье Декан (в южной части Индии), составляет огромное количество самых разнообразных этнических группировок.

Пятая раса, самая многочисленная, – это монголоиды, которые разделяются на целый ряд рас второго порядка: есть сибирские монголоиды, есть северокитайские, южнокитайские, малайские, тибетские (были, сейчас их уже нет), то есть большое количество самых разнообразных подрас, причем ни одна из них не составляет самостоятельного этноса.

Обратившись ко всему сказанному выше, мы заметим, что каждый этнос, развивающийся, создающий свою культуру, расширяющий свои возможности, состоит из двух и более расовых типов. Монорасовых этносов я не знаю ни одного. Если даже сейчас они составляют единый расовый тип, то это в результате довольно длительного отрицательного отбора, а вначале они всегда состоят из двух и более компонентов.

И наконец, последняя раса, шестая, о которой мы говорить не будем, – это американоиды. Они заселяют всю Америку – от тундры до Огненной Земли (эскимосы – народ пришлый). Огромное количество языков, так что даже невозможно провести их классификацию. Сейчас сохранено много мертвых языков, потому что племена, языки которых были записаны, вымерли. Американоиды, в общем, совершенно различны и по своему характеру, и по своему культурному складу, и по своему образу жизни, несмотря на то что все принадлежат к одной расе.

Иными словами, расы, на которые распадается вид Homo sapiens, – это условные биологические обозначения, которые могут иметь некоторое значение для нашей темы, но только вспомогательное, как любая классификация, которая ни в коей степени не отражает специфики этнического феномена.

И вместе с этим еще одно важное замечание. Эти расы, как я уже говорил вначале, стабильны по отношению к виду. Мы знаем, что вид Homo sapiens, кроманьонский человек, – и мы с вами, кроманьонские люди, – существует 15 тыс. лет на Европейском континенте и за это время названные расы хотя и менялись местами, но не появилось ни одной новой и не исчезло ни одной старой.

Вы, может быть, спросите, почему я упустил пигмеев? Это обыкновенные негроиды, только живут они в очень плохих условиях тропических лесов, вследствие чего у них сократился рост от недоедания.

Этим, казалось бы, все исчерпано, и если бы расовый момент имел значение для развития и становления этносов, то есть был инструментом взаимодействия между обществом и природой, то тогда истории никакой бы не было, а была бы заранее заданная картина.

Так же как не совпадает этнос с расой, не совпадает он и с другой биологической группировкой особей – популяцией. Популяция (цитирую учебник) – «это сумма особей, живущих в одном ареале и беспорядочно между собой скрещивающихся». Например, два роя мух залетели в одну комнату. Они сразу образуют единую популяцию и не борются между собой.

Разве этносы существуют таким образом? Во-первых, борьба между этносами – это явление довольно частое, хотя и не обязательное. Между популяциями борьбы быть не может – раз они сбежались в один ареал, как мыши, или слетелись, как мухи, они сразу сольются в одну популяцию. У них нет ограничения скрещивания, отсюда генетики выводят свои закономерности, которые справедливы для животных.

В этносе всегда есть брачные ограничения. Два этноса могут сосуществовать на одной территории веками и тысячелетиями. Могут взаимно друг друга уничтожать, или один уничтожит другой. Значит, этнос не биологическое явление, так же как и не социальное.

Предлагаю считать: этнос – это явление географическое, всегда связанное с вмещающим ландшафтом, который кормит адаптированный этнос. А поскольку ландшафты Земли разнообразны, разнообразны и этносы.

Таким образом, при изучении этноса мы рассматриваем явление природы, которое, очевидно, как таковое и должно изучаться. В противном случае мы пришли бы к такому количеству противоречий, логических внутри системы и фактических при изучении действительности, что практически само народоведение потеряло бы смысл и повод для того, чтобы изучать его.

Инструмент в науке – это методика, способы изучения. Как можно определить, что такое этнос, и понять, в чем его значение и смысл? Только применив современную систему понятий, современную систему взглядов.

Древним египтянам совершенно незачем было определять, что такое этнос; они делали это через цвет. Они рисовали негров черными, семитов – белыми, ливийцев – коричнево-красными, себя – желтыми. И всем было понятно, кто нарисован. Но для нас цвет уже не годится, потому что мы знаем не четыре народа, а значительно больше – не хватит красок на палитре, а с другой стороны, нам уже ясно, что цвет еще мало о чем говорит.

Греки ставили вопрос гораздо проще: есть эллины – «мы», и есть «варвары» – все остальные; «мы» и «не мы», свои и чужие. Но когда Геродот попробовал написать «Историю в 9 книгах», посвященную девяти музам, то он столкнулся с недостаточностью этой классификации. Например, он описывал греко-персидские войны. Персы, конечно, варвары, а его земляки – афиняне, спартанцы, фиванцы и пр. – эллины. Но куда отнести скифов? Они не персы и не греки. А куда отнести эфиопов или гадрамантов – это племя тиббу, и сейчас живущее в южной части Триполитании? Тоже и не персы и не греки. Варвары, конечно. Но эта классификация стала явно недостаточной.