Николай Мерперт - От библейских древностей к христианским

Переходя к археологическому изучению эпохи Нового Завета и ранней Церкви, мы снова оказываемся лицом к лицу с вечным вопросом религиозной археологии, проблемой достоверности того или иного сообщения Писания, отношение к которому нам следует определить.

Прежде всего отметим, что археология – наука, лежащая вне сферы теологии. Рисуя нам те или иные события, она не стремится, не может и не должна доказывать ни теологической, ни исторической истинности Нового Завета. Он останется, с точки зрения науки, религиозным преданием или мифологическим текстом – даже в том случае, если будет доказано, что каждая географическая деталь новозаветных текстов стопроцентно верна (выражение Мак Рэя). Но при этом именно археология, в особенности раскопки последнего полустолетия, сделала для понимания Нового Завета, для его оживления, несравненно больше любой другой науки.

Говоря об историческом Иисусе, мы часто не задумываемся над тем, что его Завету уже два тысячелетия, и он дошел до нас лишь через десятые копии с «автографов», причем написанных на языках, чужих подавляющему большинству ныне живущих. Эти копии писали и читали люди, жившие в совершенно чуждом, незнакомом, разительно отличном от нашего и давно утраченном контексте (географическом, историческом, социальном). У нас есть серьезные основания думать, что наше понимание текста Писания затемнено и замутнено переносом его в современный контекст. И археология, как ни одна наука, помогает прояснить первоначальное значение фраз, углубить наше понимание текста. Считается, что археология действует при этом по четырем главным направлениям.

Во-первых, археология изучает среду, в которой создавались письменные источники для реконструкции религиозной жизни эпохи Нового Завета (и обнаруживает сами эти источники – достаточно упомянуть Кумран, Наг Хаммади, памятники псевдоэпиграфики), показывающие Палестину настоящим кипящим котлом религиозных и философских споров. Во-вторых, археология ответственна за сбор и, отчасти, датировку древнейших манускриптов с текстами Нового Завета (в основном это папирусы, обнаруживаемые в Египте), крайне важными для его реконструкции. В-третьих, археология улучшает знания географии и общего ландшафта (в т. ч. архитектурного), в котором разворачиваются библейские события (помогая понять, например, что описание чуда исцеления слепца дано в пространстве между двумя Иерихонами, новым и старым). Возникает особая область новозаветной географии – точно так же, как новозаветной просопографии и хронологии. Археология показывает известное соответствие текстов Нового Завета – историческому контексту: реальными становятся некоторые объекты («колодец Иакова», «бассейн Вирсавии», «Силоамская купель», подиум Гаваффы), а также личности, упоминаемые в Евангелии, от Понтия Пилата до Эраста из Коринфа. Соответственно, упрочилась и уточнилась хронология. В-четвертых, можно говорить о реконструкции археологией социальной среды Средиземноморского мира первых веков н. э. (это самая молодая область: археология только в XX в. расширила подход к Новому Завету от хронологического, географического и архитектурного – до социологического). Примерно в таких же направлениях работает археология и применительно к истории ранней Церкви.

Говоря о методическом подходе, мы надеемся, что нам удастся избежать соблазна постоянного увязывания друг с другом археологических данных со священными для христиан текстами Завета, «эллинизованными» сочинениями Иосифа Флавия, материалами эпиграфики и «пустынных библиотек». Соблазн такой увязки всегда особенно силен из-за присутствия большого количества текстов: именно для этой эпохи такая увязка кажется историкам и возможной, и важной; на самом же деле она идет всегда болезненно и с нарушением процедур исследования. Мы убеждены, что для объективного изучения культуры избранного периода следует обращаться к каждой из научных дисциплин, обладающей сложившимся методом исследования, оставаясь в ее рамках, и лишь потом сопоставлять выводы.

Область нашей книги – археология и близкие ей дисциплины: нумизматика, эпиграфика, отчасти история искусства. Мы не стремимся противопоставлять или «увязывать» данные археологии и письменных источников (в т. ч. священных текстов), проверять одно другим и т. п. Напротив, мы стараемся источниковедчески разделить их, постоянно подчеркивая, каким образом получена информация, и уделить наибольшее внимание «вещественным памятникам», изучение которых развивается наиболее динамично. В создании книги мы опираемся на последние из доступных к настоящему времени публикаций наших коллег в Израиле, США и Западной Европе, и ставим своей задачей по возможности широко охватить этот (весьма значительный) материал, осмыслить его и облегчить доступ к нему студентам, а также (льстим себя этой надеждой) коллегам. Работе над книгой помогла предоставленная Л.А. Беляеву возможность заниматься в библиотеках США, Италии и Германии, за которую следует сердечно поблагодарить Институт гуманитарных исследований (Университет штата Висконсин, г. Мэдисон, США), Исследовательский институт центра Гетти (г. Лос-Анжелес, США), Фонд Карло Леричи (Италия) и библиотеку университета в г. Хайдельберг (Германия). Значительный вклад в правку текста внесли наши рецензенты – Т.М. Арсеньева, В.И. Гуляев, Г.А. Кошеленко, и Т.Н. Мишина (Институт археологии РАН). Не менее важной оказалась помощь молодого гебраиста Светланы Викторовны Бабкиной, которая совершенно бескорыстно взяла на себя труд проверки научного аппарата и блестяще, на взгляд авторов, с ним справилась. Имена собственные, топонимы и цитаты из Священного Писания были выверены А.М. Беляевой, переводы греческих и латинских текстов для раздела «Археология и Слово» проверены М.И. Афанасьевой. Мы искренне благодарны также всем, кто терпеливо ожидал готового текста (который все откладывался с года на год). Наконец, мы искренне признательны Институту философии, теологии и истории ев. Фомы за открытость и готовность к сотрудничеству.

Первая глава нашей книги охватывает период от гибели Еврейских царств до прихода на Ближний Восток армии Александра Македонского. То есть, примерно, 400 лет – очень значительный период даже для ровного, непрерывного развития. А эта эпоха менее всего может считаться стабильной, напротив, ее можно назвать, особенно в первой части, своего рода «смутным временем»: трижды сменялись захватчики-иноземцы, переселялось и вновь возвращалось население, восставали в стремлении к самостоятельности зависимые от захватчиков города-государства, заключавшие союзы то с одним, то с другим династом. Понятно, что частая смена политической ориентации вызывала перемены в демографии, торговле, производстве, даже в религии и, конечно, в культуре.