Нина Молева - Московские тайны: дворцы, усадьбы, судьбы

Сразу же после переворота в ее пользу Елизавета Петровна издает указ о строительстве в петербургских слободах Преображенского полка соименного полку храма Преображения с приделом в честь Климента, папы римского, на день памяти которого пришлось «счастливое восшествие на отеческий престол». Это была благодарность дочери Петра I гвардейскому полку, который первым принес ей присягу на верность.

Новый собор должен был стать семейной святыней возвращенного к власти «гнезда Петрова». Поэтому такое значение придает Елизавета каждому из проектируемых нем алтарей. Но самое показательное – те же алтари были предусмотрены и в московском Клименте Бестужевым-Рюминым. Отныне официальное название храма – церковь Преображения, «паки рекомая Климентовская». Так она названа и автором «Сказания».

Утвердив рисунок Преображенского полкового собора архитектора Михайлы Земцова, Елизавета Петровна вместе с тем привлекает к строительству и Петра Трезина. Земцов умер осенью 1743 года, 10 декабря устным распоряжением Елизавета Петровна передала все его функции по собору Петру Трезину, который уже, как свидетельствуют недавно обнаруженные документы, имел заказ от А. П. Бестужева-Рюмина.

Но интерес Елизаветы Петровны к крестнику отца оказался очень недолгим. Императрицу увлекает дарование В. В. Растрелли, которому Елизавета Петровна поручает даже внутреннюю отделку Преображенского собора. Он же делает рисунок иконостаса, заказ на исполнение которого получают на торгах московские резчики. К 1754 году все работы в Преображенском солдатском соборе были закончены. В первых числах августа состоялось освящение в присутствии самой императрицы. Скорее всего, постигшая Петра Трезина неудача побудила расчетливого дипломата воздержаться и от ставших необязательными трат.

Существовало еще одно обстоятельство, препятствовавшее вмешательству Петра Трезина в судьбу своих проектов: несколькими годами раньше ему пришлось оставить Россию. Вслед за Преображенским собором у него было отобрано строительство Аничкова дворца, также переданное В. В. Растрелли. Новых заказов не было. Последняя отчаянная попытка архитектора – отъезд под видом командировки в Италию. Под влиянием И. И. Шувалова Елизавета Петровна склонялась к восстановлению петровского института государственных пенсионеров.

Петр Трезин должен был за рубежом выяснить устройство подобной системы. Но вместо этого он присылает руководству так называемой Канцелярии от строений, ведавшей всеми государственными работами, ультиматум – условия, на которых может сам согласиться продолжать строить в России. Именно строить – то, в чем ему отказывал двор. Ответа не последовало. Петр Трезин остается в Италии. О последних годах его жизни сведений не сохранилось.

Даже все ученики П. Трезина переводятся в помощники к В. В. Растрелли и теряют связь со своим настоящим учителем. А среди них и ставший строителем Ораниенбаума П. Ю. Пажон, и родоначальник известной семьи крепостных художников Федор Леонтьевич Аргунов.

Конец XIX – начало XX века приносят Клименту известное финансовое облегчение. Ему начинает покровительствовать очень состоятельная купчиха Лямина, на средства которой сооружается водяное отопление, производится внутренний ремонт храма, выпускается брошюра с его историей, автором которой выступает настоятель и единственный священник церкви отец Алексей Сергеевич Парусников, один из наиболее высокопросвещенных московских священников тех лет. Отец Алексей налаживает живую связь с епархией и Обществом церковных древностей. О высокой оценке его знаний говорит сам факт, что он работает законоучителем в гимназии О. А. Виноградской (на Покровском бульваре), где руководит педагогическим советом приват-доцент Московского университета В. Дейнега, а среди преподавателей находится хормейстер Большого театра Авранек.

Между тем приход продолжает оставаться маленьким и малосостоятельным, содержит всего одного священника, одного дьякона и двух псаломщиков. Церковный староста последних предреволюционных лет – всего лишь содержатель располагавшегося в соседнем доме драпировочного заведения А. В. Максимов. Тем не менее отец Алексей добивается открытия при церкви богадельни и церковного попечительства, державшегося главным образом на необычайной энергии настоятеля. Ко времени закрытия храма (в начале 1930-х годов) место настоятеля занимал А. Галунов, продолжавший даже после Великой Отечественной войны ютиться в церковной колокольне.

Между тем закрытие храма сопровождалось уничтожением почти всего его архива и главным образом собранной последними настоятелями богатой библиотеки. Вместе с иконами книги из нее грузились на возы, рвались, терялись, образа раскалывались. Тогда же были сброшены с колокольни и колокола. Но по счастью сам храм оказался в ведении Ленинской библиотеки, которая разместила в нем хранение так называемых седьмых т. е. практически никому не нужных из числа советских библиотекарей экземпляров. Книги были свалены перевязанными пачками. Главный храм не топился. Окна его барабанов годами оставались выбитыми, открывая дорогу снегу и дождям. Когда-то автору с величайшим трудом удалось попасть внутрь Климента, работая над посвященной ему дипломной работой. Позже – через посредство Союза писателей – один раз во время работы над посвященной этой церкви книгой «Ошибка канцлера». Не удалось добиться главного – внимания власть предержащих к замоскворецкому чуду, теперь уже медленно восстанавливаемому среди стремительно растущих безликих архитектурных монстров наших дней.

Кто не знает этого веселого студенческого праздника и кому из студентов не знакомы обстоятельства его появления – день подписания императорского указа об основании Московского университета! Таких, конечно, нет. Но вот только история рождения нашего нынешнего МГУ совсем не так проста и начиналась много раньше – 12(25) января 1755 года, которое сегодня шумно празднуется.

Еще во времена Петра I первые же молодые специалисты, вернувшиеся из заграничных поездок, стали представлять царю необходимость создания высшего учебного заведения широкого профиля, со многими факультетами. Писал об этом сын дьяка Петр Васильевич Курбатов, сопровождавший государя в поездках по Европе – он стал впоследствии советником Посольской канцелярии. Интереснейший проект принадлежал талантливому кораблестроителю Федору Салтыкову.

Петр колебался – осуществление любого проекта предполагало немалые траты. Убедил его простой расчет. Пребывание так называемых «государевых пенсионеров» за рубежом из-за их недостаточной подготовленности и, главное, незнания языков слишком затягивалось. Петр понимал, что Россия нуждается в техниках-специалистах и учителях. В 1724 году он утвердил соответствующий доклад Блументроста об учреждении при Академии наук «университета».