Лев Колодный - Тверской бульвар

« Однажды у причала остановился катер. С него сошел на берег мужчина в белой рубашке, загорелый и подтянутый. Поздоровался со строителями и со мной.

– Косыгин, Андрей Николаевич…» З накомство продолжилось в Москве.

Церетели с женой бывал дома у премьера за праздничным столом. Посохина рад был видеть у себя в мастерской на Тверском бульваре, не прерывая связи с ним до конца его жизни, о котором скажу ниже.

« С тех пор я жил между Тбилиси и Москвой. Для меня важен сам Тверской бульвар. Вид из окон. Это законченная картина. Представлял Пушкина на бульваре, русскую аристократию. Парочки на скамейках, пенсионеры с газетами – готовый материал. Вдохновлялся местом. Лет пятнадцать работал в полуподвале. Когда меня назначили главным художником Олимпиады-80, пришло в мастерскую руководство города, Гришин, Виктор Васильевич. Удивились: “Как можно работать в такой обстановке?” Отдали мне второй этаж. Там жили три семьи. Их быстро расселили» .

Хочу сообщить краеведам, что в доме 9, пока здесь жил и работал будущий автор «Петра», побывали многие великие ХХ века, начиная с Марка Шагала. Ему нравились яркие картины Церетели, он говорил, рассматривая в альбомах его мозаики и эмали, что живопись у Зураба – начало всех начал.

Вторым, кого хочу назвать, – Владимир Высоцкий.

« Познакомил меня с ним в Доме кино Саша Митта. Потом мы часто встречались, гуляли, пили, я приходил на его концерты и спектакли. Он – ко мне в мастерскую на Тверском бульваре. Однажды с двумя девушками предложил съездить в Ленинград на свадьбу. Я сел за руль его “Мерседеса” и прямо, никуда не сворачивая, не зная дороги, гнал всю ночь. Вошли в квартиру, все спят. Повернулись и уехали обратно в Москву.

Нас с Сашей Володя пригласил на свадьбу с Мариной в маленькую квартирку. Пришли Юрий Любимов с женой Людмилой Целиковской, Всеволод Абдулов, Андрей Вознесенский с Зоей. Жена Саши Лиля Митта испекла яблочный пирог. С Андреем мы скинулись на несколько бутылок шампанского. Высоцкий лежал на диване и без особой охоты тихо играл на гитаре и что-то пел для себя. Я почувствовал, будто виноват, что такая бедная свадьба. Предложил продолжить ее у меня дома».

Утром улетели в Тбилиси. «Здесь , – вспоминает Марина Влади в книге «Владимир, или Прерванный полет», – нам устроили настоящую старинную свадьбу». Высоцкий много пел, и ничего не пил, это делал, стоя за его спиной с рогом вина, молодой грузин. Гости читали стихи Пушкина, Пастернака, Лермонтова. Грузины пели. Тамада пожелал, чтобы жениха и невесту похоронили в гробу из векового дуба, что мы посадим на свадьбе.

Высоцкий по поводу другого прозвучавшего тоста написал:

«Последний раз встретились, где познакомились. Он подошел к моему столику и тихо сказал: “Зураб, я скоро получу гонорар, и долг тебе верну”. Я ему ответил: “Выброси это из головы и забудь, ты ничего мне не должен”. Чрез несколько дней он умер. После похорон ко мне пришли двое его знакомых и принесли завернутые в бумагу деньги. Сказали, что в списке долгов, составленном Высоцким, я – первый. На что я ответил: “Отдайте их детям”. (Артур Макаров подтверждает это: “Лишь скульптор Зураб Церетели отказался получить долг в пять тысяч рублей, заметив при этом, что в Грузии, если умирает друг, то в его семью деньги несут, а не выносят”.)»

На Тверском бульваре, 9, бывали Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко, Чингиз Айтматов и Василий Аксёнов, Иосиф Кобзон, Майя Плисецкая и Родион Щедрин, Петр Капица и Святослав Федоров, мэр Москвы Лужков и губернатор Ленинграда Собчак, Эдуард Шеварднадзе и Евгений Примаков…

Церетели не помнит, каким образом появился в мастерской Адриано Челентано, но вскоре после него произошла другая неожиданная встреча.

« Когда Адриано вернулся в Италию, он рассказал обо мне, не знаю что.

По телефону позвонила мне незнакомая женщина:

– Я переводчица Марчелло Мастроянни. Он прилетел в Шереметьево и хочет к вам приехать.

– Приезжайте! – Повесил трубку, подумал, что это шутка, продолжаю работать. Через час ко мне поднимается помощница по дому:

– Там какие-то люди пришли, иностранцы.

Спускаюсь вниз. Вижу Мастроянни с фотокорреспондентами, они ходили за ним по пятам».

Судя по фотографиям, дорогие гости уходили с Тверского бульвара не только с воспоминаниями о грузинском застолье. Катрин Денев подарил натюрморт «Цветы». Челенатно улетел с эмалью – картиной «Въезд Христа в Иерусалим». Когда у Церетели спрашивают, какая из встреч в мастерской была самая важная, отвечает: «С Бушем-старшим. Я как раз тогда поставил в Нью-Йорке Георгия Победоносца с ракетами, и он с женой во время визита в Москву приехал ко мне. Я показал двух разных Колумбов. Буш выбрал для Америки ту модель, что сейчас устанавливается в Пуэрто-Рико.

– Она выше статуи Свободы, – удивился Буш. Я ему ответил: “Сначала Колумб открыл Америку, потом пришла Свобода”. В тот день писал с утра натюрморт, цветы. Они пришли с Горбачевым и Раисой Максимовной. Я оставил холст на мольберте. Летом вечернее солнце бьет через окно, и на картине выступила тень оконной рамы в форме креста. Жена Буша говорит, что ей очень нравится этот ход – цветы и крест. Я обещаю, что подарю картину. Они садятся за стол, кушают, говорят, а я убегаю рисовать крест. Та картина висит у них в спальне, и Буш сказал мне, что очень признателен за подарок, не надо каждый день покупать живые цветы, ведь в доме есть вечные, невянущие.

А я признателен окну за художественный прием. Эта мастерская – соавтор моего искусства».

Перед визитом Буша звонил президент Грузии Гамсахурдия и требовал не принимать президента США. За непослушание последовала месть. В окно бросили бутылку с зажигательной смесью. Случился пожар, погибло сто картин, обгорела «Гитара Высоцкого»…

Церетели хотел оставить в бывшей мастерской все, как было, выставить фотографии тех, кого уже нет. Но передумал, все переделал и открыл галерею, чтобы в ней могли выставляться молодые художники бесплатно. Никакой коммерции. Превратил два этажа в галерею «Зураб», ставшую популярной.

В заключение напомню о том, кому обязан Зураб Константинович мастерской на Тверском бульваре. Михаил Васильевич Посохин, построивший кроме дворца в Кремле многие громадные здания в Москве, в конце жизни восстановил маленький особняк барона Штейнгеля в Сивцевом Вражке. Там вместе с верной секретаршей занял кабинет вице-президента Академии художеств СССР, где мы встретились последний раз. Словно оправдываясь перед потомками, рассказал, что низкие потолки, крохотные передние и маленькие кухни в пятиэтажках без чердаков, строившихся в его бытность главным архитектором Москвы, все это и многое другое, – не на его совести. Неистовый Хрущев внедрил совмещенные санузлы, запрещал строить жилые дома выше пяти этажей, чтобы не тратиться на лифты.