М. Велижев - Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой

Однако Царьград взят не был, в Петербурге ожидали новых беспримерных военных побед в Архипелаге, а получали лишь известия о не всегда успешных кратковременных высадках на турецкие берега [477]. В Европе же все большую озабоченность вызывали «рутинные» действия российских крейсеров, блокирующих Дарданеллы, досматривающих суда и нарушающих ритм левантийской торговли. Постепенно в Европе стали появляться саркастические замечания о том, что «никогда не было экспедиции столь успешной и столь удаленной, в которой офицеры бы были менее наставляемы своим правительством, более невежественны относительно стран, более преданы бесполезным парадам и более отравлены удовольствиями, нежели русские в Средиземноморье» [478].

Турецкие военные корабли у крепостей Дарданелл. Журнал С.П. Хметевского

Что же все-таки смогли совершить под руководством А.Г. Орлова участники Средиземноморской экспедиции, чтобы использовать Чесменскую победу?

Смогли закрепиться на нескольких десятках островов Архипелага (тех, где не было сильных турецких крепостей) и создать базу флота на Паросе (о ней см. гл. 5). Смогли одержать серию побед на море: из них самыми значительными были победы 1772 г. в Ионическом море под Патрасом (М.Т. Коняев), снова в бухте Чесмы (С.К. Грейг) и под Дамиеттой у берегов Египта (Панаиоти Алексиано). В 1774 г. незадолго до заключения мира опять же в Хиосском проливе около Чесмы 21-30 мая (1-10 июня) эскадра А.В. Елманова захватила и уничтожила 25 турецких судов.

Операции, требовавшие высадки десанта и действий «на сухом пути», как уже отмечалось, приносили меньше успехов. В 1770 г. был осажден о. Лемнос, но несмотря на длительную осаду, остров взят не был [479].

В 1771 г. в результате десантных вылазок: в августе в заливе Макри у Ливисы были сожжены турецкие провиантские склады, а на о. Негропонт (Эвбея) смогли захватить склады с пшеницей и переправить добычу на свою базу в Аузе; в сентябре десант под командой С.К. Грейга захватил несколько складов с мукой и пшеницей у порта Кавала и десант П. Алексиано взял крепость Кефалос на о. Станчио (Кос); в ноябре развернулись десантные операции на о. Митилина (Лесбос), завершившиеся гибелью фрегата «Санторин» и пленением 28 человек вместе с капитаном И.Т. Овцыным.

В 1772 г. летом военных действий не велось в связи с перемирием, а осенью С.К. Грейг безуспешно попытался взять крепость на о. Хиос. В 1773 г. самыми значительными событиями стали взятие (второе) Бейрута 29 сентября (10 октября) 1773 г. М.Г. Кожуховым и И. Войновичем (см. подробнее гл.8), а также неудачные десантные операции эскадры А.В.Елманова – нападение на крепость Будрум (30-31 июля) и кровопролитная высадка на о. Станчио (6-7 августа) [480].

Кажется, что Чесменская победа, обеспечив безусловное преобладание российского флота в Восточном Средиземноморье от Дарданелл до Египта, так и не смогла переломить положение с сухопутными десантными операциями, которые оставались рискованными и часто малоуспешными. Однако следует учитывать, что пополнения, присылаемого в Архипелаг из России, всегда было недостаточно и сухопутные операции выполнялись весьма скромными силами – русских солдат, по подсчетам Г.А. Гребенщиковой, на берег при Будруме высадилось 432 человека, а при Станчио 550!

Основную массу сухопутных десантных сил Архипелагской экспедиции составляли нерегулярные части , именуемые «албанскими». Уже осенью 1770 г. стало ясно, что с уходом из Морей идея сотрудничества с жителями Балкан и Архипелага в борьбе против турок не умерла. В затяжной осаде крепости Пелари на Лемносе принимали участие почти вдвое больше «славон и албан-цов», чем русских, и эти нерегулярные части проявили на этот раз героизм и организованность. В журнале инженер-поручика Г. Келхена, участвовавшего в осаде, описывается, как во время одного из штурмов «албанцы, склавонцы, романцы и греки, хто и покушались итить в брешь (пробитую в стене. – Авт.) с крайним напором, как уже имы то и начето было, но видя наших солдат без движения, будучи не в силах, отступили, кроме что из оных капитан Псаро, быв поблизости бреши с 70 греками и не успев отступить, принужден лежать всю пятое число (5 августа ст.ст. – Авт.) до самой ночи под стеною, и так во оную атаку из албанцов, шклавонцов, романцов и греков убито и ранено 30 человек» [481]. А С.П. Хметевский отмечал: «Славонцы в самое то время хотели ворваться в брешь, но по нещастию человек шесть изрубили, также и по зделанным нарочно лесницам крепость хотели штурмовать, но лесницы были коротки, и все оное предприятие не служило к нашей храбрости и благоразумию, и такая неудача принудила крепость оставить, и впредь подобно сему покушения не чинить, а уговаривать по прежнему каждую ночь, чтоб крепость отдать без кровопролития» [482].

После ухода с Лемноса адмирал Спиридов, оставленный в ноябре 1770 г. командовать всей Архипелагской экспедицией на время отсутствия А.Г. Орлова, предпринял меры по организации «албанского войска», учтя, вероятно, просчеты, допущенные в романтический период начала военных действий в Морее. Для пополнения сухопутных сил Архипелагской экспедиции в марте 1771 г. Г.А. Спиридов обнародовал призыв к «храбрым всегда в военных делах христианского закона» славянам, грекам, македонцам, албанцам и румелиотам, «которые сребро и злато за малое дело ставят, а предпочитают больше всего военную свою славу и вольность», вступать на российскую военную службу. Кроме «вольности во все будущее время», им были обещаны взятая добыча и плата деньгами «не на пьянство и не на картежную и костяную игру, блядовство и мотовство», но на обувь, одежду, провиант [483].

18 января 1771 г. Спиридов писал командиру Шлиссельбургского полка полковнику Е.Ф. Толю о том, какими бы он хотел видеть добровольцев: «чтобы люди были росту виднаго, плотные, чистые и здоровые и не старых лет да, ежели еще и холосты или вдовы, не имущия у себя детей, ибо таковыя охотно с нами и в Санкт-Петербурх могут ехать и у нас тамо навсегда остаться…». Далее Спиридов высказывал свое отношение к добровольцам из разных балканских этнических групп: «К солдатству способнее славоне [потому], что они наш, а мы их язык больше разумеем, да и народ к ружьи привычный и храбрый, греков, хотя такие видные, но мало к ружью привычных и не боязливых неприятелю, руменионы же, македонцы и албанцы не меньше к ружью привычны и храбрости имеют, как и славона, а, может быть, смелее и стрелки хорошие, но [не] так скоро по своевольству их, привычке к шалостям и по незнанию нашего языка к регулярству привыкнут, однако думаю, что по нынешнему всех их состоянию будут охотники и станут просить о принятии в службу в солдаты и егери» [484].