Михаил Басханов - «У ворот английского могущества». А. Е. Снесарев в Туркестане, 1899–1904.

Военный министр в резолюции на документе указал: «Памирское направление для нас совершенно не интересно. Тем не менее, и им воспользоваться надо. Двух английских офицеров мы можем пустить тоже только через Памиры [25]  В дореволюционной литературе название Памира часто употреблялось во множественном числе, как результат следования британской географической традиции, в которой Памир разделялся на несколько отдельных частей – «Тагдумбаш-Памир», «Аличур-Памир», «Малый Памир», «Ваханский Памир» и т. д. В этой связи интересно замечание А. Е. Снесарева: «У нас употребляется название безразлично, как во множественном, так и в единственном, точно так же как и в западно-европейских литературах. Казалось бы правильнее употреблять в единственном…». См.: Снесарев А. Е. Северо-индийский театр. Ч. I. Ташкент, 1903. С. 1. . Через Кушку мы отнюдь не можем никого пропустить. Почему мы выдумали четыре направления через Памиры? Чем руководствовались? Можно ограничиться посылкою двух офицеров вместе, например, Кузнецова и Корнилова. Куропаткин. 25/IV» [26]  РГВИА. Ф. 401. Оп. 5. Д. 76. Л. 36. .

В секретном письме к министру иностранных дел графу М. Н. Муравьеву военный министр уведомил, что разрешением британского правительства проехать в Индию воспользуются только два офицера – подполковник Кузнецов и капитан Корнилов [27]  Там же. Л. 40. Письмо военного министра – министру иностранных дел, 30 апреля 1899 г. . Таким образом, изначально к командировке в Индию предназначались два перспективных офицера Генерального штаба, проходивших службу в Туркестанском военном округе, – П. А. Кузнецов и Л. Г. Корнилов. Первый был хорошо знаком с Памиром – совершил там несколько важных рекогносцировок, второй – провел тайную рекогносцировку Афганского Туркестана.

В середине мая 1899 г. министр иностранных дел уведомил А. Н. Куропаткина, что маркиз Солсбери, премьер-министр Великобритании, довел до русского политического агента по азиатским делам в Лондоне П. М. Лессара ноту, в которой просил сообщить точные сроки приезда русских офицеров к пер. Калик с тем, чтобы выслать для их встречи офицера индо-британской армии. В резолюции на письмо министра иностранных дел А. Н. Куропаткин отметил: «Надо спешить с депешами, выяснить срок проезда, определить денежные средства и спросить Высочайшего соизволения. Куропаткин. 18/5» [28]  РГВИА. Ф. 401. Оп. 5. Д. 76. Л. 44–44 об. Письмо министра иностранных дел – военному министру, 17 мая 1899 г. .

5 июня 1899 г. из Ташкента на имя начальника Главного штаба пришла шифрованная телеграмма за подписью начальника штаба Туркестанского военного округа: «Офицеров, предложенных военным министром, командующий войсками затрудняется командировать по незнанию ими ни европейских, ни туземных языков населения Индии, почему просит назначить подполковника Полозова и одного офицера Генерального штаба из Петербурга, причем, желательно, чтобы этот впоследствии был переведен на службу в Туркестан» [29]  Там же. Л. 58. Шифрованная телеграмма начальника штаба Туркестанского военного округа, 5 июня 1899 г. .

Заметим, что доводы командующего войсками очень похожи на уловку с целью не отправлять Кузнецова и Корнилова, ценных и необходимых в округе офицеров, в командировку, польза которой для нужд округа представлялась С. М. Духовскому сомнительной. В пользу этой версии говорит и тот факт, что французским языком Кузнецов и Корнилов владели достаточно свободно. Незнание «туземных языков населения Индии» не помешает Корнилову совершить поездку по Индии в 1903–1904 гг. В действительности, Духовской придержал офицеров в округе в связи с тем, что у подполковника Кузнецова подходило старшинство в следующем чине (полковника) и при этом открывалась вакансия командира 5-го Оренбургского казачьего полка, дислоцированного в Ташкенте и составлявшего личный резерв командующего на случай чрезвычайных ситуаций. На этой должности Духовской хотел иметь офицера-туркестанца, опытного и лично ему знакомого. Корнилов рассматривался командующим как наиболее подходящая кандидатура для назначения на вновь учреждаемую должность офицера Генерального штаба при Российском Императорском Генеральном консульстве в Кашгаре. Должность вводилась в связи с обострением «сарыкольского вопроса» и усилением британских интриг в Кашгаре.

Просьба генерал-лейтенанта С. М. Духовского была удовлетворена военным министром. По его поручению помощник начальника Главного штаба генерал-лейтенант Е. Е. Уссаковский обратился с просьбой к начальнику Николаевской академии Генерального штаба (НАГШ) генерал-лейтенанту Н. Н. Сухотину – «предложить поехать в Индию, на 6-месячный примерно срок, одному из офицеров, успешно окончивших в этом году курс академии Генерального штаба» [30]  Там же. Л. 63 об. Секретное письмо помощника начальника Главного штаба начальнику НАГШ, 11 июня 1899 г. . Уссаковский указал также на условия командирования: «Офицер этот должен обладать необходимым тактом, дабы отнюдь не обнаружить истинной цели своего путешествия, знать иностранные, по возможности, английский, языки и предназначить себя для дальнейшей службы в Генеральном штабе при войсках Туркестанского военного округа» [31]  Там же. .

Генерал-лейтенант Сухотин обратился к выпускникам академии с предложением отправиться в командировку в Индию с последующим прохождением службы в Туркестане. На предложение откликнулось семь офицеров: штабс-капитаны Сербинович, Снесарев [32]  Снесарев изначально предназначался для прохождения службы в Киевском военном округе. , Казанович, Скобельцын, Батюшин, ротмистр Иолшин и подъесаул Черячукин. В связи с тем, что ряд офицеров из этого списка не были причислены в тот год к Генеральному штабу (по отсутствию вакансий в корпусе Генерального штаба), то для дальнейшего отбора было оставлено три офицера: Сербинович, Снесарев и Иолшин. Что касается английского языка, то из них только штабс-капитан Снесарев мог «читать, писать и понимать разговорную речь». При этом он имел самый высокий бал (12) по немецкому языку, но невысокий бал (9,5) по французскому языку [33]  Напротив оценки по французскому языку в тексте документа имеется ссылка: «Имеет 9,5 баллов только потому, что отказался писать сочинение на тему; объясняется же свободно». .

По итогам отбора Сухотин докладывал в Главный штаб: «Наиболее соответствующим требованиям <���…> признаю 1-го Лейб-Гренадерского Екатеринославского Императора Александра III полка штабс-капитана Снесарева, как владеющего вполне французским и немецким языками и понимающего английский язык, окончившего курс кандидатом математических наук в Московском Императорском университете, обладающего необходимым тактом и не стесненного семейным положением» [34]  РГВИА. Ф. 401. Оп. 5. Д. 76. Л. 64–64 об. Секретное отношение начальника НАГШ в Главный штаб, 15 июня 1899 г. . В литературе иногда можно встретить утверждение, что Снесарева для поездки в Индию выбрал лично военный министр А. Н. Куропаткин. В действительности, выбор штабс-капитана Снесарева сделан начальником НАГШ, Куропаткин же только утвердил выбор генерал Сухотина.