Андрей Синельников - На руинах империи

Во Франции, банкиры и заимодавцы играли такую же определенную роль. То же самое в Турции, где деловым людям была предоставлена полная свобода действий, в том числе в области государственных финансов. Герлах замечает в своем «Дневнике»: «В Константинополе много чиновников, которые разбогатели, занимаясь торговлей или другими делами, но они всегда одеваются скромно, чтобы турки не прознали об их богатстве и не ограбили их…» Самым состоятельным из них был некто Михаил Кантакузин. «Дьявольское отродье», как называли его турки. Кантакузин был хозяином всех солеварен империи, держателем бесчисленных таможен. Он торговал должностями и, как визирь, мог по своей прихоти смещать митрополитов и патриархов. В его распоряжении были доходы от целых провинций, Молдавии и Валахии, он владел деревнями и мог в одиночку снарядить двадцать-тридцать галер. Его дворец в Анкиале соперничал роскошью с Сералем. Кантакузин был арестован в июле 1576 года, принужден расстаться со всеми своими богатствами, и спасся только благодаря вмешательству Мехмета Соколи. На свободе он снова пускается во все тяжкие, занявшись теперь не солью, а мехами, снова ввязался в дела Молдавии и Валахии… Наконец, происходит то, что должно было случиться: 13 марта 1578 года он был повешен без суда по приказу султана на воротах своего дворца в Анкиале, а его имущество было конфисковано.

Еще более необыкновенная, хотя отчасти сходная судьба выпала на долю другого во многих отношениях загадочного персонажа, португальского еврея Иосифа Наси, известного под именем Микеса, или Микаса, и в конце своего жизненного пути получившего громкий титул герцога Наксосского. Постранствовав немало лет по свету без определенной цели, он посещает Нидерланды, Безансон, некоторое время находится в Венеции, затем появляется в Константинополе. Будучи другом и доверенным лицом султана Селима еще до его восшествия на престол, а также поставщиком изысканных вин к его столу, он получил откуп на десяти процентный налог на вина, поступающие с островов. Именно он побудил султана напасть на Кипр. Самым удивительным, быть может, является то, что он умер естественной смертью, сохранив свои огромные богатства. Делались попытки безоговорочного оправдания этого странного персонажа, но кроме доводов в его защиту мы не узнали ничего нового об этом восточном Фуггере. (J.. Reznik, Le due Joseph de Naxos, 1936).

Период, на который пришелся взлет сепаратизма и реформа Веры, что, в конечном счете, привело к краху Великой Империи, был отмечен общим экономическим «недомоганием» или, по меньшей мере, усталостью крупных держав, уже не желающих удерживать в руках вожжи власти. Наместники никогда не испытывали недостатка в собственных и заезжих советчиках, составлявших даже особую социальную прослойку «евреев при губернаторе». Едва забрезжила «заря свободы», эти люди необычайно расплодились и их голоса зазвучали все громче. Их сплоченные ряды спешат предстать перед судом истории, в ходе нашего расследования.

Как не поверить, прислушиваясь к их речам, в упадок Великой Империи? Все предвещает его: факты и свидетельства очевидцев, мрачные картины эпидемий и моров, обстоятельный перечень бедствий, претерпеваемых в разных частях Ойкумены. Их прогнозы и предсказания целиком заполнены описанием катастроф, упадка, истощения средств, проигранных сражений, «превратностей моря», кораблекрушений, исчезновений судов, неурожаев, пожаров и других напастей. Можно ли усомниться в нездоровье, огромного тела разжиревшей Империи, когда, помимо всего прочего на дорогах множится число разбойников и население тает от чумы?

Над Имперским троном сгущаются тучи, и множится число дурных предзнаменований. Великая Империя и мелкие ее империи трещат по всем швам. От Алжира до Китая от Татарии до Южной Европы ее сотрясает ряд открытых восстаний и заговоров. В глазах европейских наблюдателей, склонных выдавать желаемое за действительное, государственная машина необратимо надломлена. С небывалым энтузиазмом реформаторы и гуманисты приступают к духовному штурму плывущего по течению судна. Не пришло ли время изгнать из Европы имперских чиновников и наместников и поделить их территории?

Колесо Фортуны повернулось. Если в середине средневековья обстоятельства благоприятствовали развитию крупных государств, которые представляли собой, как говорят экономисты, политические предприятия оптимальных размеров, то по прошествии столетия, по неясным для нас до конца причинам, эти гиганты перестали соответствовать требованиям времени. Был ли это преходящий или структурный кризис? Слабость или вырождение? Во всяком случае, к концу средневековья крепко держатся на ногах государства только средних размеров. Такова Франция Генриха IV с ее скороспелым расцветом. Маленькая елизаветинская Англия с ее воинственностью и лучезарным блеском. Голландия, сгруппировавшаяся вокруг Амстердама. Наконец, Германия, утопавшая в достатке до первых залпов Тридцатилетней войны, в которой она погрязла духом и телом. В Средиземноморье это Марокко, изобилующее золотом, и Алжир, город, превратившийся в территориальное государство. Это великолепная Венеция, сверкающая роскошью, красотой и умом. Тоскана времен великого герцога Фердинанда. Создается впечатление, что новый век лил воду на мельницу государств с небольшой территорией, способных поддерживать порядок в собственном доме. Множество мелких Фуггеров процветает в этих скромных государствах, внимательно прислушивается к хозяйственным запросам, повышает таможенные тарифы, поощряет предпринимательскую активность подданных, которые находятся под неусыпным наблюдением государства. Успехи многочисленных деятелей вместе взятые, в еще большей степени указывают на тот факт, что колесо истории повернулось, чем сложная и запутанная история грандиозной империи.

Иначе говоря, Великая Империя пострадала от затяжной депрессии куда сильнее, чем ее провинции средних размеров. В дальнейшем это громоздкое политическое образование дольше, чем его составляющие части оставалось на мели, когда начался очередной экономический подъем, хотя и менее мощный и продолжительный вскоре сменившийся длительным кризисом. Понятно, что в числе государств, с успехом справившихся с ним и воспользовавшихся новым великим экономическим подъемом империй уже не было. Не было Великой Империи, не было ни турецкой, ни испанской, ни Священной Римской империи. Говорит ли это о закате империи евреев? Несомненно, но только в том виде, в каком она обслуживала экономическую систему Великой Империи. Сама империя евреев выжила, выстояла и вновь крепко встала на ноги на руинах рухнувшей в небытие Великой Империи Ойкумены прошлого.