Цви Миркин - Занимательная гебраистика

Редактор Свен Кузминс

Литературный редактор Анна Трудолюбова

Дизайнер обложки Том Трейбергс

Предисловие Свен Кузминс

© Цви Миркин, 2017

© Том Трейбергс, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-9314-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Иногда говорят, что хорошая мысль приходит к человеку целиком и сразу. Даже Веничка Ерофеев утверждал, что писал книгу «Москва—Петушки» «нахрапом» – взял, придумал и чуть ли не на одном дыхании наверстал целый ряд мыслей на одну прочную идею. Однако это не противоречит давно известному и не раз проверенному на практике утверждению из той же книги, что в жизни все должно происходить медленно и неправильно. Именно так появилась рубрика «Занимательная гебраистика» – медленно, неправильно, но при этом совершенно внезапно.

С ее сотворением вообще связана довольно разветвленная история. Началось все с того, что Цви Миркин в шутейном разговоре поставил редакцию журнала «Rīgas Laiks» в известность о наличии в иврите слова «кибенимат». Нетрудно догадаться, что данный термин обозначает некое абстрактное пространство или направление, куда в случае необходимости посылают, причем не только носителей современного иврита. Также нетрудно догадаться о происхождении этого слова. Редакция, будучи неподцензурным оплотом живого русского языка, сошлась на мнении, что это прекрасно, и поинтересовалась, есть ли в иврите ещё похожие случаи. Цви заверил, что есть. В итоге он написал длинную-таки статью о таинственном Кибенимате в частности и русских словах в иврите в целом. Статья довольно долго пролежала в редакции. Ходят слухи, что на одном культурном мероприятии автор (уже под утро) встретил одного из стражей живого русского языка и спросил: «Ну, как там моя статья?» на что получил прозаический ответ: «Да говно твоя статья, пойдем лучше коньяку выпьем». Коньяку выпили, о статье подзабыли. Хотя это не совсем верно. Время от времени о ней вспоминали, но не могли понять, чего же в ней не хватает. И тут я зашел в широко известное в узких кругах кафе «Muklājs», которое Цви иногда обозначает кодовым названием «известное место», и у нас с ним завязался разговор на тему рождения нового языка. За пределами филологического сообщества бытует представление, что новый язык рождается при участии неких высших сил в условиях исключительной духовности и почти без вмешательства человека. Однако на практике и этот процесс движется медленно и неправильно. Мало того, простой язык повседневного обихода рождается в народе, а народ, как правило, не всегда озадачивает себя скрепами рациональности и филологическими изысками.

Слово за слово, мы пришли к выводу, что история одного языка требует многосерийного изложения. Некоторого рода целенаправленности во времени. И идея «Гебраистики» тут же нахрапом возродилась и была перенесена в пространство интернета – ближе, что называется, к общественности, в «известные места». Древний язык, постепенно обретающий современную форму, в некотором смысле сам превратился в литературного героя. А то, что по средам публикуется на сайте rigaslaiks.ru под лозунгом «Занимательная гебраистика», уже к своему четвертому выпуску обрело собственную форму и естественным путем превратилось в самобытный мини-жанр филологического юмора.

Собственно, жанр продолжает существовать не только в интернете. В этой книжке собраны первые тридцать выпусков «Занимательной гебраистики», охватывающие происхождение самых важных и необходимых понятий в современном иврите – фамилий, автомобильных запчастей, официальных званий, близких родственников, терминологии вселенной «Звездных войн» и, помимо прочего, Кибенимата. Куда уж без него.

Оноре де Бальзак писал в романе «Отец Горио»: «Одним из преимуществ славного города Парижа является возможность в нём родиться, жить и умереть так, что никто не обратит на вас внимания». Элиезер Бен-Йехуда родился не в Париже, а в местечке Лужки Виленской губернии. Умер он вообще в Иерусалиме – столице, на тот момент, британской подмандатной территории Палестина. В Париже он только жил, причём недолго – с 1878 по 1881 год. И за эти три года сполна использовал возможность быть никем не замеченным. Заметили его позже – когда он переехал из Парижа в Иерусалим и выдвинул совершенно сумасшедшую идею.

Он предложил евреям перейти на иврит в повседневном общении. Евреи, услышав об этом, покрутили пальцами у виска – иврит многие, конечно, знали, умели на нем читать и даже писать, но идея обсуждать на нем бытовые вопросы – типа цены на огурцы в ближайшей лавке – не приходила никому в голову почти пару тысяч лет, с тех пор, как население римской провинции Иудея незаметно перешло с иврита на арамейский.

А при чем, собственно, тут Париж? Да при том, что именно в Париже Бен-Йехуда, судя по его собственным воспоминаниям, впервые в жизни побеседовал на иврите. Просто так, со знакомым в кафе. И именно там он написал (причем, на том же иврите) статью, в которой впервые предложил начать использовать иврит в повседневной жизни. Статью, в полном соответствии с высказыванием Бальзака, практически никто не заметил, но ее автор оказался весьма настойчивым.

Из Парижа – одного из центров мира – он переехал в Иерусалим, захолустный город захолустной провинции неуклонно приближающейся к закату Османской империи. Жившие там евреи отлично знали, что иврит – священный язык, на котором негоже говорить о низменном. Приехав в Иерусалим, Бен-Йехуда немедленно шокировал общество, объявив, что будет пользоваться в повседневной жизни только ивритом. И стал настаивать, чтобы в школе, куда он нанялся работать учителем, часть предметов стала преподаваться на иврите. Даже с новорожденным ребенком он говорил только на иврите – чтобы тот стал первым за почти две тысячи лет евреем, родным языком которого будет иврит. Вот тут-то его и заметили.

Большинство, как уже было сказано, покрутило пальцем у виска, решив что речь идет об очередном городском сумасшедшем – а некоторые даже сочли его ниспровергателем устоев. Нашлись, однако, и такие, которые отнеслись к его идеям с некоторым интересом, но отметили наличие весьма серьезной технической проблемы – в святом языке банально не хватало слов. Бен-Йехуда и сам обратил на это внимание – он смог бы объяснить ребенку сложные теологические вопросы, но пока что были актуальны вещи гораздо более простые. Например, слов, обозначающих «куклу» или «мороженое» в иврите просто не было. Проблема была решена в стиле, свойственном Бен-Йехуде – он занялся усовершенствованием правил словообразования и изобретением новых слов.