Зураб Магомедов - Земельно-правовые отношения в Дагестане XV–XVII вв.

Предание о Шамхале и Кабтаре также заслуживает внимания ввиду того, что вышеуказанные источники дают базу для его исторической интерпретации. Сюжет его выглядит как обычный этимологический миф об основании какого-то места двумя эпонимами (впрочем, гидатлинское предание не именует их братьями) – настораживает, правда, феодальный кумухский титул, превращённый в личное имя (Шамхал) и чистоперсидское происхождение имени второго эпонима (Кабтар). Когда же речь заходит о разделе, то выясняется, что эпонимы делили уже населённую землю. Это подтверждается и тем, что внук Кабтара просит у деда подарить ему собственно не «тляхскую землю», а «людей Тляха», а они были райатами Кабтара». [94] Гидатлинские адаты / Подг. док. к печати Х-М. Хашаев и М-С. Саидов. Махачкала, 1957. С. 6 (арабский текст). Любопытно и то, что резиденцией Шамхала указана Цина (позднейшая резиденция гидатлинских феодалов), а резиденцией Кабтара – Молода (откуда вёл пропаганду ислама Хаджи-Удурат около 1475 г.). [95] Шихсаидов А.Р. Дагестан в X–XIV вв. Опыт социально-экономической характеристики. Махачкала, 1975. С.209. Таким образом, это предание подтверждает предложенное выше предположение о том, что феодализация Гидатля после обращения в ислам произошла по той же схеме, что и в Айуле – и Лудуке (феодалы – выходцы из Кумуха расхватали населённые земли, причём одно селение – Тлях – уже оказывается райатским).

Весьма примечательно и другое: освободившись от хучадинского шамхала, союз «шести селений» присваивает не только его собственность, но и его феодальные права – хучадинские пленники рассматриваются как часть движимого имущества. Параллелью этому мы считаем глухой намёк записанного в «Гидатлинских адатах» предания: при неясных обстоятельствах владельческие права на Тлях и его жителей – райатов переходят к джамаату с. Урада на том основании, что в Ураде была резиденция внука Кабтара (последнего хозяина Тляха). [96] Гидатлинские адаты. С. 7. В свою очередь, это позволяет понять последнюю запись в преамбуле к «Гидатлинским адатам»: там говорится о дани с общества Хебелал (Тлебелал), которая взимается союзом «шести селений» и делится поровну между этими джамаатами, причём условием для получения каждым из них своей доли является участие в охране Гидатлинского моста и с. Ахвах. [97] Там же. С. 8. В «Перечне податей шамхалу» (конец XV в.) общество Хебелал названо как платящее «по овце с каждого дома, что взимают каждый четвёртый год» [98] Айтберов Т.М. Сведения по экономической истории Дагестана XV в. С. 4. , Находится оно, кстати, на пути из Антльратля (куда входят Айул, Лудук, Тумурал) в Гидатль и Тинди, т. е. на газийском маршруте, и потому с очень большой вероятностью можно допустить, что подчинение его газиями и обложение его податью создало статус феодальной зависимости этого общества, а верховные права каким-то образом унаследовал Гидатлинский союз. Дань с Хебелал сначала могла быть передана Хучадинскому шамхалу как плата за охрану моста и путей от него из Кумуха в Грузию, Хунзах и в бассейн Андийского Койсу, а после его гибели перейти к победителю – Гидатлю.

Менее ясно происхождение прав Гидатля на Ратлу-Ахвах (и земли Ахвах-Му’рул). В с. Мачада (одном из «шести сёл») доныне бытует неясное предание о какой-то войне «с ахвахцами», где гидатлинской стороне помогли хунзахцы – далее к разделу добычи прилагается тот же сюжет, что и в Хучаде: гидатлинцы взяли движимое имущество в расчете на то, что ратлу-ахвахская земля так или иначе достанется им и т. д. [99] Магомедов Р.М. Указ. соч. С. 223–224; его же. Дагестан. Вып. 2. Если вспомнить, что эти земли (включая Мачаду) по преданию принадлежали Кабтару (имевшему к тому же резиденцию в Чолоде – менее полукилометра от с. Мачада), а сюжет и «помощь хунзахцев» явно сближает их с историей ликвидации хучадинского шамхала, то можно сделать вывод об историчности Кабтара и видеть в нем вассала либо младшего партнера Хаджи-Али-шамхала.

С другой стороны, однако, компиляция Гебека сообщает: после разрушения Хучады и гибели Хаджи-Али «… его старший сын Ганбулат вместе со своими сподвижниками (вассалами-дружинниками?) убежал, однако, в Тинди – все другие были убиты. Там (в Тинди) он прожил четыре года. Затем Ганбулат прибыл в Раллу-Ахках (т. е. Ратлу-Ахвах, Ритляб) – самый большой из городов каратинцев. Там он поселился вместе со своими потомками, (там же) вследствие коварства негодяев от него отделились райаты его отца. В 920 г.х. (=1514 г.н. э.) Ганбулат попросил записать всё это. Затем он запечатал (текст) перстнем своего отца Хаджи-Али-шамхала и передал его в руки своего старшего сына Мусалава, когда сам смертельно заболел. (Сделал он это) для того, чтобы его потомки, в руках у которых будет эта история (тарих) знали и помнили о положении их предков – эмиров…». [100] Айтберов Т.М. Компиляция Гебека Сиухского // Всесоюзная школа молодых востоковедов (тезисы докладов и сообщений молодых ученых) I–II. М., 1980. Ч. 2. С. 133–134.

Итак, через 4 года после гибели Хаджи-Али каратинское село Ратлу-Ахвах стало базой возможного феодального реванша со стороны шамхальского сына. Не исключено, что «отделение райатов» отнюдь не было мирным, а гидатлинцы при этом не стояли в стороне (если только они подразумеваются под «коварными негодяями») – такое предположение, основанное на письменном источнике, позволило бы интерпретировать мачалинское предание, отнеся его события ко времени незадолго до 1514 г., когда хучадинского шамхала уже не было в живых, а его сын с потомством лишился райатов (очевидно, вместе с землёй, на которой те жили). Всё это объяснило бы заодно, почему Ратлу-Ахвах не постигла судьба Тляха: добившись освобождения от Ганбулата, ратлубцы в дальнейшем выступают перед Гидатлем как свободная община. И даже когда они вынуждены идти на политические уступки Гидатлю в обмен на позволение пользоваться пастбищами «шести селений» – всё же они лишь «младшие партнёры», но никак не райаты Гидатля. Что же касается потомков Хаджи-Али-шамхала (Мусалава и его «наел»), то если их и не выгнали из Ратлуба, всё же видно, что они лишились всех экономических основ своих былых сословных преимуществ, сохранив единственно лишь воспоминание о «знатном происхождении». Дальнейшая судьба их неизвестна.

Началом XVI в. оканчивается, по-видимому, целый период в феодализации широкой полосы Нагорья в верховьях Андийского и Аварского Койсу. Назовём его условно «газийским» и попытаемся определить преимущественно те его стороны, которым посвящена данная глава.

Мысль о том, что исламизация была своеобразной формой феодализации, давно получила права гражданства в нашей историографии. Высказывания Р.М. Магомедовым ещё в 1971 г. [101] Магомедов Р.М. Дагестан… Вып. I. С. 52–61. , она получила дополнительное подкрепление и конкретизацию в материале источников, недавно введённых в научный оборот.