Л. Дроздов - Ясновельможный пан Лев Сапега. Враг России № 1

18 марта 1584 года в полдень самодержец пересмотрел свое завещание и назначил опекунский совет над своим слабовольным сыном Федором из четырех знатнейших мужей государства. В него вошли И. Ф. Мстиславский, И. П. Шуйский, Н. Р. Юрьев, Б. Я. Бельский [118, с. 11]. Ближе к трем часам дня царь пошел в баню, там ему полегчало, около семи часов после полудня он вышел значительно посвежевший, приказал принести шахматы. Его окружали слуги, главный фаворит Родион Биркин, Борис Федорович Годунов и другие приближенные. Царь был одет в распахнутый халат, полотняную рубашку и чулки; вдруг он ослабел и повалился навзничь. Поднялся крик, одни побежали за водкой, другие – в аптеку за ноготковой и розовой водой, позвали его духовника и лекарей. «Тем временем он был удушен и окоченел» [85, c. 86, 87]. Ивана Грозного не стало, но опасность для ВКЛ устранена не была.

Чтобы избежать волнений, московские власти попытались скрыть правду о смерти монарха, даже сообщили, что есть надежда на выздоровление великого князя. Тем временем Богдан Бельский приказал закрыть ворота и поставить стражу на стенах Московского Кремля. Несмотря на усилия властей, весть о смерти Ивана IV быстро разнеслась по столице и вызвала волнения в народе. Страх перед вооруженным восстанием заставил бояр поспешить с присягой наследнику грозного царя. Глубокой ночью была принесена присяга Федору Ивановичу.

«Удивительно много успели сделать за шесть или семь часов: казна была вся опечатана и новые чиновники добавились к тем, кто уже служил этой семье. Двенадцать тысяч стрельцов и военачальников создали отряд для защиты стен великого города Москвы; стража была также дана и мне для охраны Английского подворья», – свидетельствует Джером Горсей [85, с. 87]. На наш взгляд, именно это обстоятельство – предварительная готовность и быстрота – указывает на наличие заговора, все необходимые меры были приняты заранее.

Тем не менее английский посол сэр Джером Баус, со слов Горсея, дрожал, каждый час ожидая смерти. Вспоминая это время, сам Баус писал: «Кончина Иоаннова изменила обстоятельства и предала меня в руки главным врагам Англии: боярину Юрьеву и дьяку Андрею Щелкалову, которые в первые дни нового царствования овладели Верховною думою. Меня не выпускали из дома, стращали во время бунта московского, и Андрей Щелкалов велел сказать мне в насмешку: царь английский умер» [92, с. 14].

Главные заговорщики – Богдан Бельский и Борис Годунов – вышли на крыльцо в сопровождении родственников и окружения. Митрополиты, епископы, иная знать собирались в Кремле, отмечая, так сказать, дату своего освобождения. Это были те, кто первыми на святом писании и на кресте желали принести присягу и поклясться в верности новому царю – Федору. Два других боярина-опекуна, Никита Романов и Иван Мстиславский, отбывшие из дворца на обед, узнав, что случилось, поспешно появились в Кремле в окружении вооруженных людей. Стрельцы отказались открыть ворота опекунам, но потом пропустили их через калитку (правда, без вооруженной стражи). Начал собираться народ. Стрельцы схватились за оружие. В случае успеха Бельский мог ликвидировать регентский совет и царствовать от имени Федора единолично. Над Кремлем нависла угроза новой тирании.

Однако Бельский и его сторонники не учли важного фактора, каковым был народ. Столкновение около кремлевских ворот вылилось в открытое восстание. Его датируют 2 апреля (по другим данным – 9 апреля) 1584 года. Захватив пушки на Красной площади, повстанцы повернули их в сторону Фроловских ворот. Стрельцы попытались разогнать толпу. Во время перестрелки было убито около пятиста двадцати и ранено около ста человек. Такой нежелательный поворот событий заставил выслать на площадь бояр для переговоров. Людская толпа решительно требовала на расправу Бельского, который олицетворял жестокие порядки, установившиеся при последнем самодержце, так что Федору и его окружению пришлось проститься с этой одиозной личностью. Народу было сообщено о высылке Бельского, после чего волнения в столице улеглись.

Отставка Богдана Бельского радикально изменила расстановку политических сил в Московии. Прежде всего, она способствовала усилению власти Бориса Годунова и Андрея Щелкалова. Оба они давно готовились к захвату всей власти в стране, потому как знали: наследник Ивана Грозного совершенно не способен к самостоятельному правлению. Несмотря на то что беспокойство и волнения немного утихли, новый мятеж мог вспыхнуть в любую минуту.

Тем временем собирались делегаты на Земский собор. На нем должны были объявить Федора новым правителем. Андрей Щелкалов и Борис Годунов старались избегать всевозможных непредвиденных ситуаций. Было решено закрыть границы государства. Чтобы нейтрализовать рвавшегося обратно домой с важной информацией литовского посла Льва Сапегу, Щелкалов попросту посадил его в тюрьму, а через некоторое время послал в Речь Посполитую Андрея Измайлова с сообщением о воцарении на престол Федора [110, с. 84]. В заточение вместе с Сапегой попали все члены посольства. А вместе с ним в Москву ехало еще двести семьдесят пять человек, из них двадцать девять купцов [40, с. 100]. Это были глаза и уши Льва Сапеги, но, увы, все они были нейтрализованы. Но, собственно, необходимость в глубоком изучении состояния дел в Московии отпала сама собой, ведь произошло главное: Иван Грозный умер. Более благоприятную ситуацию трудно себе представить. Государство осталось без главы – лучшего не придумаешь. Но вместо того, чтобы в скором времени направить уведомление королю, все члены посольства вместе с Сапегой сидят в тюрьме, как в той белорусской пословице: «Трапiў у нерат – нi ўзад, ні ўперад». В Москве послов закрыли на посольском дворе – шагу не сделать. Высокий забор отгородил их от всего мира. Не только человека нельзя увидеть, но и ветру повеять неоткуда. Личность посла не внушала хозяевам особого почтения. «Здесь меня держали как некоего заключенного, даже дырки в заборе законопатили, да вокруг двора поставили стражу, чтоб следила за мной днем и ночью», – так обрисовывает сам Сапега ситуацию, в которую попал в Москве [71, с. 354, 355]. Но он все-таки смог через своих людей сообщить Стефану Баторию московские новости, воспользовавшись дипломатическими формальностями. Грамоты и послания, которые привез Сапега, были адресованы персонально Ивану Грозному, поэтому требовалось заменить их новыми бумагами на имя Федора Ивановича. Для этого нужно было вернуться на родину. Однако сделать это самому не удалось. Пока не был избран новый великий князь, на отъезд посла бояре не соглашались. Им было важно иметь его в качестве заложника.

На первой аудиенции, которая проходила 12 апреля 1584 года, Лев Сапега стал свидетелем противостояния между боярскими группировками. На его замечание о неподобающем отношении к посольству никто из бояр не обратил внимания. Их мысли были сосредоточены на борьбе за власть. Впечатления Сапеги от встреч с московскими боярами были не из лучших. Он воочию познакомился с нравами, царившими в Кремле, стал свидетелем возмутительного поведения бояр, между которыми с восхождением на престол нового великого князя еще более возросла конкуренция и взаимная неприязнь. Каждый старался как можно выше подняться по иерархической лестнице, приблизиться к трону, приобрести новые привилегии и земли.