Юрий Григорян - Эволюция человечества. Книга 1. Системные принципы развития. Первобытный период

Аналогичную беспомощность проявляют физики при попытке определить в точности момент скачка к новой упорядоченности при фазовых переходах. Предсказать его невозможно. Со схожей проблемой сталкиваются геологи, пытаясь определить момент землетрясения. Они могут вычислить напряженное состояние земной толщи в данном регионе, быть уверены, что перенапряжение разрядится с катастрофическим эффектом, но в точности указать время и величину максимальной магнитуды не способны. Станем ли мы из-за этого отрицать физику, химию, геологию как науки?

Хочу обратить внимание, что в приведенных случаях мы имеем дело с актами критических преобразований, которые в определенном аспекте неподвластны и естественникам. История также имеет дело с изменениями общественной жизни, следовательно, если даже она не способна их предсказать, то эту слабость вполне разделяет с иными науками и от этого не должна терять права на научность.

Наконец, третий вариант непредсказуемости хорошо известен ученым, в особенности астрономам, геологам, исследующим новообразования, т. е. не только повторяющиеся в наличной природе процессы, но и формирование таких явлений, которые прежде не существовали. Никто не возьмется в точности представить будущее Вселенной, Солнечной системы, биосферы, земной коры. Известны закономерности прошлых процессов, отсюда выводимы и общие тенденции преобразований, можно высказать и немало предположений о них, но достоверных заключений сделать не удастся. Вполне реально и подобное состояние истории, что, однако, не должно выставлять ее как несуразную уникальность.

АРГУМЕНТЫ ПОППЕРА

1. История зависит от роста знаний, что непредсказуемо.

Самый серьезный аргумент Поппера против исторической теории опирается на роль знания в истории.

«(1) Ход человеческой истории в значительной степени зависит от роста человеческого знания. (Истинность этой предпосылки должны принять даже те, кто видит в человеческих идеях, в том числе научных, всего лишь побочный продукт материального развития, в каком бы смысле это последнее ни понималось.)

(2) Используя рациональные или научные методы, мы не можем предсказать, каким будет рост научного знания.

(3) Следовательно, мы не можем предсказывать ход человеческой истории.

(4) Это означает, что мы должны отвергнуть возможность теоретической истории, или исторической науки об обществе, которая была бы сопоставима с теоретической физикой. Невозможна никакая научная теория исторического развития, которая служила бы основой для исторического предсказания.

(5) Следовательно, основная цель историцистского метода (см. разделы 11—16 данной книги) поставлена неверно: историцизм терпит крах» (1, с.4—5).

Из утверждения (1) вполне логично было бы сделать прямо противоположный вывод, а именно, что ход истории имеет направленность. Поскольку рост человеческого знания, очевидно, имеет определенную тенденцию – наука развивается и все шире и глубже познается мир, тем самым все более взаимосвязанным становится наше знание мира, – а человеческая история зависима от него, то, следовательно, история также имеет соответствующую тенденцию. А раз существует некоторая тенденция развития, то, постигая ее, мы сможем получить теорию истории.

Вообще-то говоря, употребляемое Поппером понятие «тенденция» неопределенно. Чтобы его применение не было бессмысленным, необходимо указать на основание этой тенденции, то есть на более широкую базу, а по существу закон, из которого следует вектор изменений. «Тенденция» при известных закономерностях удачно подходит для характеристики конкретных изменений, поскольку невозможно знание всех параметров реальности, в которой протекает данный процесс. Мы знаем, положим, закон движения, что позволяет в общем виде предсказать «тенденцию» изменений, но при этом никак не можем иметь точное знание о конечном состоянии движущегося объекта. Еще удобнее употреблять это понятие для фазовых переходов и им подобным преобразований, когда, хотя и известна общая закономерность, но непредсказуема та флуктуационная случайность, которая окажет решающее воздействие на переход. Главное, что следует иметь в виду, это то, что тенденция не отрицает, а скорее предполагает, наличие закона.

Суть доказательства Поппера основана на тезисе (2), который по существу очевиден. Познание есть акт перехода к новому знанию, следовательно, также обусловлено моментом случайного скачка (это то, что любят называть интуицией, инсайтом и прочими таинственными словами) и поэтому также не подвержено «рациональным или научным методам». Рост научного знания находится в том же ряду, что и фазовые переходы, геологические новообразования, глобальные исторические преобразования и т. п. Он, действительно, непредсказуем, как и непредсказуемо любое рождение нового порядка, нового качества, хотя бы физического или химического вещества.

Но при всем том можно утверждать, что из тезисов (1), (2), (3) вовсе не следует (4), (5). Нет однозначной зависимости предсказания от наличия закона, или, придерживаясь попперовского стиля, нет «универсального высказывания»: если определен закон – то предсказание осуществимо, чтобы придти к контрпозиции: раз предсказание невозможно, то и закона не может быть. Теория и утверждаемые в ней законы, представленные в форме всеобщего, несут в себе момент идеализации: распространение на бесконечное то, что воспринято в конечном опыте нами, конечными существами. Эта субъективная сторона отражения истощается, и все более уступает объективности по мере роста знания и расширения практики. Но в той или иной мере она присутствует в любой теории. Чтобы придать большую определенность выявленному в данных условиях закону, область его применимости ограничивают постигнутыми опять-таки обобщенными обстоятельствами, которые, тем не менее, никак не смогут охватить реальную среду конкретного проявления закона. Следовательно, знание закона не может гарантировать правильность предсказания.

Рассмотрим такой пример. Посредством простого обобщения множества случаев замерзания воды мы может высказать суждение в форме закона: при 0 градусов вода превращается в лед. Проверка температуры перехода в реальных случаях замерзания воды, однако, дает разброс. На различных широтах, в различных водоемах, с разным составом растворенных в ней солей или иных веществ и т. п. превращение в лед происходит при разных, хотя и близких к нулю, температурах. Правильнее сформулировать закон с ограничениями: при нормальном атмосферном давлении и отсутствии растворенных в ней солей или иных веществ вода замерзает при 0 градусах. Но эти условия никак не могут охватить всевозможные «и т.п.»; так что о точности предсказания не может быть и речи.