Юрий Успенский - Дни арабов. Пора казней египетских

Поразительно, кстати, как почти все эти дети революции очень быстро и добровольно вернулись к восприятию главы государства как главы семейного клана. Как всегда бывает в таких случаях, истерия сильнее поразила женщин, славших в камеру воздушные поцелуи своему герою (продажи одежды в стиле «милитари» в каирском молле «Сити Старз» сильно выросли); но и юноши по-своему проявляли обожание к новому отцу солдатам.

Может, это оттого, что образованная молодёжь хорошо знает историю? В коллективном сознании египтян прочно засел образ эталонного лидера страны, который, презирая партии, наводнённые перевёртышами и флюгерами, обращается напрямую к народу, создавая у него иллюзию сопричастности к управлению государством. Увы, такой лидер заслоняет собой весь политический небосклон: так, что новые звёзды на нём не всходят, а если и всходят, то не видны. Он способен промчаться по небосводу гелиосом, заставляя народ радоваться падающим звёздочкам, и оставляет по себе неизгладимую память, ибо после него уж всё кажется затмением.

Режим Мубарака был одновременно пугающим и слабым – об этом многие египтяне говорят. Но правление БМ в чём-то стало карикатурным повторением эпохи Мубарака. БМ и «остатки» были не противниками, а лишь конкурентами за «места в автобусе». Но, поскольку дело происходило не в Лондоне, и это был не даблдекер, то сразу две египетских семьи на нём не помещались: одну следовало ссадить. Впрочем, история любого общества – это не история любви и ненависти, а, скорее история борьбы интересов.

Для меня – по большому счёту, стороннего наблюдателя, – сложно понять, почему египтяне одновременно считают, что Мубарак похитил у них страну, и поддерживают ас-Сиси, который вернулся к прежнему курсу на стабилизацию. Посмотрите на эту несчастную «революцию» и скажите мне: что она дала? Дееспособную власть? О, ради бога, давайте не будем вспоминать эти бородатые укуренные физиономии. Может быть, повышение уровня жизни? Приток инвестиций? Ну, может, хоть туристов больше стало ехать – на страну победившего народовластия посмотреть?

Единственным её практическим, хотя и преходящим результатом, стала зачистка властного поля. Сложно признавать свои ошибки, особенно когда их результат уже не так очевиден благодаря своевременному вмешательству пожарной команды, которая не слишком пеняет жителям полыхавшего дома на их беспечность в обращении с «коктейлями Молотова».

БМ совершенно точно не начинали т. н. революцию, и даже не поддержали её сразу. Они присоединились к ней уже тогда, когда стало ясно, что Мубарак проиграл. Они влились в неё под сурдинку студенческих лозунгов о ненасильственном сопротивлении, чтобы потом, когда рассыпалась система безопасности, показать ошалевшим студентам, что им стоит сказать кровавому тирану спасибо за своё счастливое детство.

Нельзя сказать, что БМ смирились с низвержением. Хоть Мухаммад аль-Бальтаги и Сафват Хигази сбежали, некоторая протестная активность по инерции продолжалось. Аль-Бальтаги ещё успел сказать на площади Рабиа аль-Адауийя буквально следующее: «То, что происходит на Синае, остановится в ту же секунду, в которую Морей вернётся к власти».

Таким образом, избрание спасителя ас-Сиси тоже имело свою цену, которую пришлось платить армии в войне с террором на Синае.

Руководство БМ и командиры боевого крыла имели между собой те же отношения, что штаб разведки с отправляемыми на задание агентами. Если попадётесь – мы вас не знаем. Поэтому БМ спокойно могли вступать в альянсы с «Ансар аш-Шариа», отправлять свои боёвки на задания, а потом открещиваться от них, чтобы погасить народное возмущение. Но с каждым новым бессмысленным взрывом или нападением на военных антипатия к БМ лишь росла.

Их союзником (фактически боевым крылом) выступала группировка «Ансар Бейт аль-Макдис», что означает «Верные Святому Дому» – т. е. Иерусалиму. Но проявлять свою верность они почему-то предпочитают не в оккупированном Иерусалиме, а в Каире, Исмаилие, на Синае и т. д. Очевидно, воевать с египетской армией безопаснее, чем с израильской. С Израилем группировка «Исламское государство» воевать что-то не рвётся. Ну, это и неудивительно: поскольку египетская власть была американской клиентелой, то логично, что египетские террористы оказались частью ИГ.

Подпольщики БМ подмигивали активу, намекая, что вот-вот начнётся, но дата решительного выступления как-то постоянно переносилась, а лидеры, толкавшие раньше пламенные речи на площадях, обустраивались в западных столицах или, на худой конец, в пятизвёздочных тюрьмах в Египте. При виде такого непотребства широкие массы растеряли свой энтузиазм. Но даже на пике протестов против военных энтузиастов было не более ста тысяч, хотя БМ объявили тотальную мобилизацию актива. Но, когда бунтовщиков стали немножко вешать, БМ ушли в пассив. Психологический надлом влечёт за собой и физический. И даже «египетская зига» – удачно подобранный жест в виде выставленной перед собой ладони с загнутым большим пальцем, означающий «Переворот не пройдёт», – не помогла.

Интересно, что БМ, стеная о попранной законности в случае с отстранением Морей (хотя, казалось бы, какая там к чёрту законность, особенно в свете его конституционной декларации от 21 ноября 2012, которая подробно рассматривалась мною в АХ), категорически приветствовали свержение Януковича. Причина этого – несомненно, в том, что свержение Януковича было нужно американцам: но ведь можно же было высказаться как-то двусмысленно.

Что делают на Ближнем Востоке, когда политический бизнес идёт не очень, а оставаться на вершине хочется? Строят стену плача, конечно же. И такую стену братья-исламисты одной рукой попытались слепить из «хлопьев человечьего мяса», разбросанных на площади Рабиа аль-Адауийя. Другой рукой они в это время сочиняли легенду о холокосте, устроенном там их сторонникам. Число погибших со своей стороны они довели до 15 тысяч (!), а вот прочих, как и творцы первого холокоста, предпочитают не вспоминать, демонстрируя незримую общность ближневосточных культур современности.

В самом деле: полёгшая шхота, которая на службе БМ занималась поджогами машин и зданий и бросанием горящих бутылок в полицейских, сослужила им службу и после смерти – самим её фактом. БМ использовали факт пролития крови как предлог для её нового пролития. У арабов всегда после какого-то знатного рубилова или подрыва выступает главарь местного бандформирования (неважно, где: в Египте, Ливии, Ираке, Сирии) и говорит стандартную фразу о том, что, мол, кровь мучеников не позволяет его голодранцам прекратить огонь. Прах павших товарищей стучит в сердца ещё не павших.