Александр Нефедкин - Готы. Первая полная энциклопедия

Данные два закона можно считать военной реформой, усиливавшей не только контроль за набором армии, но призванной увеличить ее количественный состав [133] Дельбрюк 1994. Т. II: 300. . Эти меры, очевидно, были вызваны определенным упадком сложившейся военной системы у испанских готов, которые теперь служили на одинаковых условиях с римлянами. В VII в. количество свободных, то есть военнообязанных, уменьшилось, а блага цивилизации значительно сократили былую варварскую воинственность, и потенциальные бойцы более ценят свое богатство и покой, нежели абстрактное государственное благо, на что и сетуют авторы обоих документов.

Эти два документа официально распространили воинскую повинность даже на священнослужителей, которым следовало со своими дружинами выступать в поход. Теперь все свободное взрослое население страны должно было служить под страхом наказания, включая вольноотпущенников, которые по своему социальному статусу были ближе к рабам, чем к свободным (LV, V, 7,12—14). Воин должен был приходить в армию в сопровождении 10 % своих рабов (если такие имелись) [134] Согласно двум рукописям судебника, в армию нужно было приводить половину от всех рабов (Dahn 1885: 221, Anm. 2). , что в два раза больше, чем требовалось до этого. Еще во второй половине V в. рабы находились в действующей армии вместе со своими господами, впрочем, видимо, в основном для прислуживания последним во время похода (CE, 323; LV, IV, 2,15; VIII,1, 9). Известно, в частности, что в 642 г. того же Оппилу в походе сопровождали клиенты и рабы. Армия становится теперь во многом состоящей из ополчений сеньоров: собственно дружин и сопровождающих их сервов. Если первые, скорее всего, были конными и составляли основу контингентов магнатов, и соответственно армии, то сервы были просто пехотинцами, ведь господин обязан только снабдить их оружием, но не конями (LV, IX, 2, 9). По крайней мере в процессиях сервы шли пешими впереди коня, на котором восседал их господин (Vit. part. Emeret., V,11,19). Видимо, они, в основной своей массе не обладая военной закалкой, использовались главным образом на вспомогательных военных службах, в первую очередь таких, как осады [135] Halsall 2003: 61; Maier 2005: 232; contra: King 1972: 75. . Можно полагать, что реально в бою участвовала примерно двадцатая часть сервов (4,8 %), которая, согласно двум манускриптам закона Эрвига (LV, IX, 2, 9), должна быть защищена доспехами [136] MGH. Legum sectio I. T. I (1902). P. 377, n. +. . Эта 1/20 часть и составляли собственно «боевых холопов» магната. И, естественно, подчинялись эти контингенты не непосредственно военачальникам, а своим господам, которые из-за этого обладали политическим весом в армии.

Монета короля Родерика (710—711 гг.), отчеканенная в Толедо, на аверсе которой показан бюст короля, а на реверсе – крест.

Воспроизведено по: Miles 1952: Pl. XXXVIII, 9.

Подобная система должна была позволить королям при нужде выставить значительное по масштабам раннего Средневековья количество войск. По оценкам американского историка Г. Холселла, в целом полевая армия постримских варварских королевств варьировалась в пределах 10 000—20 000 [137] Halsall 2003: 130. . В армии же Родерика, которая была выставлена против Тарика в июле 711 г., большинство арабских хронистов насчитывают 100 000 воинов, которых аль-Маккари именует «всадниками», видимо, по средневековой традиции, когда воином считался именно всадник, однако, по сведениям историка XIV в. ибн Халдуна, у Родерика было лишь 50 000! Подобное количество выглядит явно завышенным для Западной Европы того времени, просто исходящим из положения, что врагов должна быть тьма-тьмущая [138] Сведения о численности см.: Razi, 139 (p. 350); Ajbar Machmuâ, р. 21—22; Koteybah, p. LXX (90 000 всадников); Al-Kortobí, p. XLVII; el-Athir, p. 43—44; Roder. Hist. Hisp., III, 20; En-Noweiri, p. 347—348; al-Makkarí, p. 271; комментарий к последнему автору: Gayangos 1840: 524, n. 50. Некоторые исследователи считают стотысячную армию Родерика вполне реальной (Tailhan 1885: 107; Gárate Córdoba 1983: 380—381). Справедливую критику данного количества войск Родерика в источниках см.: Saavedra 1892: 69—70; Shaw 1906: 223 (40 000 бойцов); Heath 1980: 16, 54; Collins 2004: 141, 241 (20 000 воинов). . Более приемлемую численность полевой армии можно найти лишь в рассказе Юлиана о кампании Вамбы против восставших в Семптимании в 673 г.: король из основной армии выделил для быстрейшего взятия Нима сначала передовой отряд численностью в 30 000 воинов во главе с четырьмя дуксами, а потом еще послал к ним подкрепление почти из 10 000 человек во главе с дуксом Вандемиром (Julian. Hist. Wamb., 13; 15). В целом это была армия, собранная для войны с басками в горах, то есть не особо многочисленная, не предназначенная для крупных боевых столкновений и операций, вероятно, состоявшая в подавляющем большинстве из пеших, которым было сподручнее вести боевые действия на пересеченной местности. Причем из самой армии еще в Испании был выделен корпус дукса Павла, посланного на подавления мятежа (Julian. Hist. Wamb., 7), но затем присоединившегося к восстанию, а позднее, в ходе боевых действий, – еще три корпуса для самостоятельных операций против восставших (Julian. Hist. Wamb., 10), соединившиеся с армией позднее. При осаде же Нима к городу сначала был послан передовой мобильный отряд, который защищающиеся предполагали даже атаковать, но, опасаясь засады, отказались от этого намерения (Julian. Hist. Wamb., 13), затем подошел отряд Вандемира, а уже после взятия города – основные силы короля, в первую очередь гвардия [139] О кампании см.: Thompson 1969: 219—225. . В 711 г. Родерик также получил известие о вторжении армии Тарика в Памплоне, когда он воевал с басками, но он сначала отошел в Кордову, где подождал подкреплений «из различных областей его королевства», а затем, когда все князья готов присоединились к нему, пошел на врага [140] Al-Makkarí, p. 268—269; ср.: Contin. Hisp., 68; Kouthya, p. 430; Ajbar Machmuâ, р. 21; Fath al-Andalus, р. 12; Hist. Silense, 16; Luca Tud. Chron., III,62; Roder. Hist. Hisp., III,19; Al-Bayano’l-Mogrib, p. 11; En-Noweiri, p. 347—348; Prim. crónica gen., 557. . Значит, армия Родерика могла быть немалой по своей численности, даже учитывая тот факт, что часть территории страны на северо-востоке находилась под контролем другого короля – Агилы II (710—713 гг.).

Готский воин в частности да и древнегерманский вообще не был единицей, жестко включенной в общее построение и поэтому не имеющей собственного тактического значения, как гоплит в македонской фаланге или пехотинец регулярной армии в Европе Нового времени, он был индивидуальным бойцом, имевшим боевое значение в качестве самостоятельной единицы. Он мог сражаться один в поединке или даже в одиночку отражать натиск врагов при благоприятных условиях местности (Procop. Bel. Goth., II, 5,14). Это объяснялось в первую очередь героическим этосом, характерным для варварских народов. Этос призывал воина к открытому бою, в котором можно было помериться силами с врагом и показать свою доблесть [141] Procop. Bel. Goth., III,8,11; 16,11; 22—23; 37,11; IV,28,3; Agath., II,13; Mauric. Strat., XI,3,1; ср.: Frauenholz 1935: 10; Thompson 1958: 5. . Отсюда же вытекало стремление каждого и всех как к единоборствам, так и к генеральному сражению, презрение к различным военным хитростям (Mauric. Strat., XI, 3, 7), которое, впрочем, не мешало готам периодически их применять в сложных боевых обстоятельствах.