Дина Азми - Система права и ее строение: методологические подходы и решения

Участниками I Совещания активно обсуждался вопрос о дуалистической концепции права. Этот факт заслуживает особого внимания, т. к. на двух последующих дискуссиях проблема двойственного строения права фактически обходилась стороной.

Деление права на частное и публичное, с одной стороны, уже давным-давно разработано и признано в правоведении (его даже называют основным разделением права), а с другой – неоднократно подвергалось в юридической науке самым различным трактовкам и самой разнообразной критике. Внимание к двойственной теории было вызвано потребностью установить ее гносеологическое и онтологическое значение, необходимостью выявить степени ее востребованности в различных правовых системах. Участникам Совещания необходимо было определить пригодность (а если точнее – то именно доказать непригодность) деления права на частное и публичное для формирования системы советского социалистического права, установить соотношение двойственного деления права с разработанной советскими учеными отраслевой моделью.

Обратимся прежде всего к идеям о дуализме права во взглядах сторонников формирования системы советского социалистического права исключительно по предмету правового регулирования. Для преобладающего большинства ученых потребность в построении системы советского социалистического права была обусловлена необходимостью конструирования и научного обоснования альтернативы распространенному в буржуазных правовых порядках и в дореволюционной России учению о делении права на публичное и частное.

Сама идея категорического отрицания частного права часто обосновывалась словами, сказанными в начале 20-х гг. прошлого века и содержащимися в известной записке В.И. Ленина, адресованной Д.И. Курскому по поводу работы над Гражданским кодексом РСФСР. В этой записке говорилось: «Мы ничего “частного" не признаем» [86]по отношению к областям хозяйствования, а значит, к экономическому базису, предопределяющему правовую надстройку.

А.Я. Вышинский, в свою очередь, резонно указывал на нечеткость и неоднозначность критериев разграничения частного и публичного права. Кроме того, ученый обоснованно отмечал, что дуалистическая теория права не получила однозначного, единого доктринального признания, распространена не во всех правовых системах и по разному реализуется даже внутри самой континентальной Европы. Ученые, являющиеся сторонниками дуалистической теории, также трактуют ее весьма различно.

Вместе с тем, нельзя не отметить, что предметный критерий системы права, выработанный в ходе дискуссии (а, в общем-то, и отраслевая модель в целом), на поверку оказался не менее спорным, чем раскритикованная А.Я. Вышинским двойственная теория. Предмет правового регулирования не может выступать единственным основанием формирования отрасли права, т. к. сам по себе он не обеспечивает достаточной четкости выделения и размежевания отраслей права, является расплывчатым.

Кстати говоря, увлекшись критикой правовых воззрений П.И. Стучки, А.Я. Вышинский произнес весьма интересное высказывание, в котором, пусть и в скрытой форме, прослеживается идея о признании не только публичного, но и частноправового начала. «Сведение права к политике господствующего класса – это извращение представления о праве… Громадная область личных и имущественных интересов граждан, защищаемых правом, не укладывается в понятие политики… Сведение права к политике означало бы игнорирование таких стоящих перед правом задач, как задачи правовой защиты личных, имущественных, семейных, наследственных… прав и интересов» [87]. Таким образом, классическое для зарубежной правовой мысли (и часто называемое основным) деление права на частное и публичное нашло своеобразное отражение и в высказываниях авторитетнейшего представителя советского права, потратившего немало сил на доказывание непригодности дуалистической теории и приложившего немало усилий для выработки альтернативного подхода к рассмотрению структуры системы права.

Следуя традиционному для советской науки 30-х гг. подходу, участвующий в дискуссии И.П. Трайнин, также отвергал верность деления права на частное и публичное. Он указывал, что действующее право в целом неотделимо от государства, исходит от него. «Нет права, которое не являлось бы государственным правом. Все отрасли права, в том числе и наше гражданское право, являются отраслями единого социалистического права. Советское право отвергает поэтому буржуазное деление права на публичное и частное» [88].

Действительно, позитивное право всегда опосредовано государством. Однако содержание, целевая установка и функции юридических правил поведения различны (т. к. они направлены на реализацию разных интересов и потребностей). В этом смысле верность подразделения права на публичное и частное, по меньшей мере, не более спорна, чем его деление на отрасли (т. к. последнее и вовсе базируется на качественно и количественно неопределенном понятии «предмет правового регулирования»).

Спорно и высказывание И.П. Трайнина о том, что «право ничто без государства, способного принудить к выполнению норм права» [89]. Не вдаваясь в долгие рассуждения на этот счет, отметим, что положительное право может быть принудительно реализовано не только силой государства, но и посредством иных властных структур (например, международных организаций). Создание же правовых норм и вовсе может осуществляться абстрактно-неопределенным субъектом (как то имеет место быть, например, в случае с правовыми обычаями).

Таким образом, суть вопроса сводится к тому, насколько тесно право связано с его официальным закреплением. Многие выдающиеся представители правовой мысли считали, что право может существовать и без публично-политической властной регламентации, что оно не сводится лишь к системе общеобязательных правил поведения, исходящих именно от государства и обеспечиваемых именно его принудительными силами. Чтобы не излагать здесь подробных обоснований, достаточно сослаться хотя бы на работы некоторых представителей теории естественного права и (или) исторической школы права [90].

Далее скажем, что, в отличие от иных сторонников предметного критерия, участвующий в дискуссии М.М. Агарков положительно относился к идее о дуализме структурного строения системы права. Более того, в контексте идей о разнице между системой и систематикой права у ученого прослеживается двойственная трактовка структуры системы права. Сама система, трактуемая М.М. Агарковым как внутреннее строение права и упорядоченная совокупность составляющих его элементов, содержит два компонента. Точного наименования этим компонентам ученый не дал, указав, что разграничение между ними проводится по цели правового регулирования. Первый компонент основан на властном государственном целеполагании, а второй – на целеполагании личностной автономии. Таким образом, здесь прослеживается такая модификация двойственной теории, при которой частное и публичное право разграничиваются на основании цели правового регулирования.