Мария Свинцова - Противодействие диффамации по российскому гражданскому законодательству

Основным видом ответственности за диффамацию в США является компенсация нанесенного вреда. По американскому законодательству возможны две формы убытков: компенсационные, которые присуждаются за реально понесенный ущерб (в т. ч. моральный) и штрафные, назначаемые с целью наказания правонарушителя и предостерегающие его от будущих правонарушений. При этом в делах о диффамации согласно законодательству большинства штатов существуют ограничения для должностных лиц на право требования присуждения «штрафных» убытков» [29] Дикман С. С. Указ. соч. , что опять же отражает «перевес» в сторону свободы слова и свободы СМИ в частности.

В определенный период английское законодательство стало догонять и перенимать американскую модель противодействия диффамации. В 1996 г. в Великобритании был принят Закон о диффамации (Defamation Act), который позволяет ответчику доказывать принятую им осторожность и осмотрительность, также отсутствие намерения опорочить истца своим публичным высказыванием (ст. 1). Кроме того, ст. 2 Закона предоставляет возможность лицу, обвиняемому в диффамации, опубликовать официальное извинение и предложить выплатить компенсацию. После этого бремя доказывания ложности информации, а также злого умысла автора сообщения перекладывается на истца. В случае если диффамационное высказывание было непредумышленным, данная норма помогает «невиновному» ответчику избежать длительной тяжбы и открытых дебатов с истцом в судебном процессе. Истец же, зная, что в случае проигрыша на него будут возложены все судебные расходы, понесенные ответчиком, получает хороший стимул принять извинения и предложенную компенсацию (хотя, конечно же, она будет во много раз ниже той, на которую он мог бы рассчитывать в случае выигрыша) [30] Дикман С. С. Указ. соч. .

Необходимо отметить, что диффамация в понимании английского законодательства – это исключительно распространение не только порочащих, но и непременно ложных сведений, поэтому лучшей защитой от диффамационных исков является достоверность информации.

Однако, несмотря на начавшееся движение в сторону главенствования свободы слова в диффамационных спорах, в т. ч. и под воздействием принятой Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод», Великобритания все же в большей степени продолжает оставаться защитницей чести и деловой репутации.

В итоге нельзя не отметить тот факт, что главным ориентиром в формировании диффамационной доктрины стран общего права является прецедентное право, именно оно в большей степени и создает ту концепцию, на которой основывается весь процесс правоприменения.

В странах романо-германской правовой семьи диффамация может рассматриваться одновременно как гражданско-правовой деликт, так и уголовное преступление. В частности, в Германии законодательство закрепляет три вида диффамации: оскорбление, порочащее заявление и заведомо ложные измышления [31] Арапов М. Указ. соч. . В случае оскорбления не имеет значения правдивость информации, если сам оскорбительный характер заявления связан с формой подачи или обстоятельствами его распространения. Важным элементом немецкого законодательства о диффамации является характерное для многих государств нормативное разграничение фактических утверждений и выражения мнения, при этом последнее пользуется преимущественной защитой закона. Суды в своей практике пытаются найти баланс между защитой граждан от диффамации и конституционными гарантиями свободы прессы и правом общества получать информацию по вопросам, представляющим для него интерес [32] Арапов М. Указ. соч. .

Во Франции вопросы диффамации отражены в Акте о прессе 1881 г., различающем диффамацию как гражданско-правовое правонарушение и как уголовное преступление. В соответствии с французским законодательством возможны два вида диффамации: оскорбление и клевета, последняя предполагает голословное утверждение или обвинение в деяниях, порочащих честь, достоинство и репутацию лица [33] Арапов М. Указ. соч. . В данном случае интересен тот факт, что во Франции чаще, чем в других странах Европы, применяется именно уголовное наказание, и значительное количество судебных решений в делах о диффамации выносится в пользу потерпевшего.

Ввиду особой значимости и общечеловеческой ценности объектов диффамации Европейский суд по правам человека (далее ЕСПЧ) также имеет многолетний опыт рассмотрения дел данной категории. В результате чего сформировались определенные принципы разрешения диффамационных споров, основанные в первую очередь на Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее ЕКПЧ).

Прежде всего важными являются критерии соотношения свободы слова и защиты чести, достоинства и деловой репутации. Здесь однозначно наблюдается перевес в сторону свободы слова, особенно в тяжбах с участием публичных лиц: политиков, должностных лиц, общественных деятелей, артистов и т. п. В частности, признается, что указанная категория лиц обладает меньшей степенью защиты от критических высказываний, чем простые граждане.

Необходимо отметить, что в подобных делах к весомой роли права на свободу слова присоединяется еще и право граждан на получение общественно значимой информации. Примечательным в данном случае выглядят два дела «Thorgeir Thorgeirson v. Iceland» и «Чемодуров против России» (№ 72683/01 от 31.07.2007 г.). Первое касалось обвинения журналиста в клевете на полицию в связи со статьей о жестокости полиции, ЕСПЧ однозначно установил, что обсуждение проблем, представляющих «значительный общественный интерес» (например, коррупция или отправление правосудия), должно быть защищено в большей степени, нежели репутация государственного органа [34] Дикман С. С. Указ. соч. . Суть второго сводилась к обвинению в диффамации журналиста в отношении губернатора Курской области на основании публикованной статьи в местной газете, где на конкретных примерах, подтвержденных документами, раскрываются механизмы «увода» крупными местными чиновниками бюджетных средств из областной казны, а также демонстрируется общественному мнению реакция на происходящее самого губернатора. Кроме того, резюмируя изложенные в статье факты, ее автор делает вывод о ненормальности поведения главного героя. Европейский суд в своем решении отметил, что критические оценочные суждения журналиста, высказанные в спорной статье, имеют серьезную фактологическую основу, факты, приведенные журналистом в публикации, не были оспорены истцом, а также были подтверждены журналистом в ходе рассмотрения дела в российских судах. Также ЕСПЧ подчеркнул, что при рассмотрении дела российские суды, по сути, проигнорировали контекст публикации, ее общественную значимость и дали неверное толкование слову «ненормальный», тем самым необоснованно ограничив право журналиста на свободу выражения мнения. Напомнив, что задачей прессы является распространение информации по вопросам общественной значимости, Европейский суд пришел к выводу, что употребление слова «ненормальный» в контексте описания поведения губернатора не преступает допустимых пределов критики [35] Ковлер А. И. Прецеденты европейского суда по правам человека по России // Права человека. Практика Европейского суда по правам человека. – 2008. – № 2. – С. 200. .