Лев Кругликов - Юридические конструкции и символы в уголовном праве

Того же характера замечание вызывает глава 16 Особенной части УК РФ. Если преступления против жизни обособлены, а посвященные им нормы должным образом саккумулированы (ст. 105– 110), то этого нельзя сказать о группах преступлений против здоровья (ст. 111-118, 121, 124) , а также посягательствах, опасных для жизни или здоровья (ст. 119-120, 122-123, 125) [122] См. об этом: Кругликов Л. Л. Преступления против личности. Лекции 1-2. Ярославль,1998. , что является одной из причин расхождений в учебной литературе по вопросу о классификации преступлений данной главы.

Очевидно, компактное расположение внутри главы норм, касающихся одной группы преступлений, содействует большей упорядоченности законодательного материала, осознанию сущности и характера опасности отдельных видов преступлений, а в случае введения новых норм – облегчает отыскание их места в системе уголовно-правовых предписаний. Отсюда следует, что выделение групповых (именуемых Е. А. Фроловым видовыми) объектов необходимо не «в ряде случаев» [123] Советское уголовное право. Часть Общая: Учебное пособие. Свердловск, 1972. С. 62. , а, по меньшей мере, «как правило».

Классификация преступлений на группы важна не только для решения локальных задач (упорядочение законодательного материала в пределах главы и т. п.). Подчас она заставляет задуматься о правильности определения статуса того или иного объекта (скажем, как группового – объекта экологических или транспортных преступлений по УК 1960 года). В действующем УК РФ совершенно не прослеживается связи групповой принадлежности преступления и типа санкции, хотя, казалось бы, такая связь должна быть, ведь система санкций в определенном смысле зависима и производна от системы преступлений, предложенной законодателем.

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что вопрос о классификации объектов преступлений не является и не может быть чисто учебным (каким он практически выступает сейчас). Ввиду его важного научного, законотворческого и правоприменительного значения он заслуживает более пристального внимания со стороны ученых, законодателя и практических работников.

В юридической литературе не наблюдается единства мнений не только по вопросу о понятии, но также и относительно кругасредств законодательной техники. Так, В. М. Горшенев, рассматривая средства как разновидность нетипичных нормативных предписаний и выделяя три разновидности, относил средства к двум из них: а) нормативным обобщениям, характеризующимся тем, что «в их нормативных предписаниях содержится известная доля допущения, относительность состояния» [124] Горшенев В. М. Указ. соч. С. 116-117. , к этой группе, полагал он, следует относить презумпции и фикции; б) нормативным предписаниям, которые выполняют функции своего рода трафарета и предназначены для того, чтобы с их помощью можно было удостоверить юридическую характеристику определенного фактического обстоятельства, реальность состояния, имеющего юридическое значение. Они как бы «прикладываются» к фактическим обстоятельствам [125] Там же. С. 117. . К этой группе, по его мнению, относятся дефиниции и юридические конструкции. Однако в действительности В. М. Горшенев не ограничивал круг средств названными видами, относя к ним также «преюдиции и т. д.» [126] Там же. С. 113. .

М. К. Юков к средствам юридической техники относит нормативное построение, юридические конструкции и отраслевую типизацию [127] См.: Юков М. К. Указ. соч. С. 47. . В. К. Бабаев причисляет к ним, в частности, аксиомы, юридические конструкции, правовые символы, презумпции и фикции, отмечая, что именно эти средства «оказались обойдены вниманием правовой и в особенности – учебной литературы», в то время как они «играют важную роль в правовом регулировании общественных отношений» [128] Общая теория права: Курс лекций / Под общ. ред. В. К. Бабаева. С. 100. .

В отраслевых дисциплинах, в том числе в уголовно-правовой литературе, этот вопрос также рассматривался. Так, по мнению Е. В. Ильюк, средства законодательной техники – это юридические конструкции (модели) и терминология [129] См.: Ильюк Е. В. Указ. соч. С. 8. . Более широко толкует средства проф. О. А. Красавчиков – представитель науки гражданского права. К средствам юридической техники он причисляет (помимо упоминаемых Е. В. Ильюк видов – юридических конструкций и терминологии) также презумпции и фикции, систематизацию [130] См.: Красавчиков О. А. Указ. соч. С. 124 и далее. . Возражая против последней, С. С. Алексеев обращает внимание на то, что систематизация есть «юридически содержательная деятельность и с этой точки зрения она не может быть поставлена в один ряд с терминологией и юридическими конструкциями» [131] Алексеев С. С. Указ. соч. С. 275. .

Видимо, по мере развития теории будут вычленены и иные средства – как уже фактически используемые законодателем, так и могущие быть использованными для нормативного закрепления, юридического выражения воли законодателя. Применительно же к современному уровню (состоянию) общей теории российского права есть основания оперировать в науке российского уголовного права понятиями: а) юридической конструкции, б) терминологии, в) презумпции, г) юридической фикции, д) символов и е) аксиом.

Вопросы терминологии в последнее время активно анализируются специалистами в области общей теории и науки уголовного права [132] См., например: Язык закона / Под ред. А. С. Пиголкина. М., 1990; Власенко Н. А. Язык права. Иркутск, 1997; Бушуева Т. А. Язык уголовного закона. Язык Общей части УК РСФСР // Учен. зап. ДВГУ. 1973. Т. 66; Кузнецова Н. Эффективность уголовно-правовых норм и язык закона // Соц. законность. 1973. № 9; Ушаков А. Каким должен быть язык уголовного закона // Соц. законность. 1974. № 10. . Что же касается иных средств законодательной техники, то они практически обойдены вниманием, до недавнего времени оставаясь вне поля зрения науки уголовного права. Это ли не свидетельство недооценки значимости упомянутых средств (юридических конструкций, презумпций, аксиом, фикций и символов) при нормативном и системном построении уголовно-правовых актов? Между тем, как справедливо подчеркивается в общей теории права, «полное и правильное использование всех средств и приемов на основе отработанных правил юридической техники обеспечивает точное выражение содержания правовых актов, их доходчивость и доступность, возможность наиболее рационального их использования в практической работе» [133] Алексеев С. С. Указ. соч. С. 270. . Отсюда необходимо осмысление всего круга средств, возможностей их использования в процессе законотворчества. Отрадно, что вопросам законодательной техники в уголовном праве наконец-то стало уделяться заметное место. В последние годы «не избалованные вниманием» виды средств стали предметом кандидатских диссертаций, подготовленных также аспирантами и соискателями ярославской юридической школы [134] См.: Панько К. К. Фикции в уголовном праве: Дис. … канд. юрид. наук. Воронеж, 1998; Зуев Ю. Г. Презумпции в уголовном праве: Дис. … канд. юрид наук. Ярославль, . Представителями этой школы опубликовано немало работ, в том числе монографического характера [135] 2000; Спиридонова О. Е. Символы в уголовном праве: Дис. … канд. юрид. наук. Ярославль, 2002; Иванчин А. В. Уголовно-правовые конструкции и их роль в построении уголовного законодательства. Дис. … канд. юрид. наук. Ярославль, 2003. 35 См.: Панько К. К. Фикции в уголовном праве. Воронеж, 1998; Кругликов Л. Л., Зуев Ю. Г. Презумпции в уголовном праве (в сфере ответственности за экономические и иные преступления). Ярославль, 2000. .