Арон Трайнин - Избранные труды

Эти объяснения Л. подтверждены начальником Центральной лаборатории М., который удостоверяет, что в конце февраля 1942 года Л. обращалась к нему с просьбой разрешить ей получить немного технического спирта для лечения ее матери. Он обещал ей получить разрешение на вынос спирта от дирекции завода» [127] «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1942 год», Юриздат, 1947. .

Отсутствие цели ограбления является решающим и в указаниях Верховного Суда СССР, относящихся к 1955 г. [128] См. определение Судебной коллегии по уголовным делам от 5 января 1955 г. , в определении которого указано: «Оценка обстановки и нетрезвого состояния Р. в момент совершения преступления, а также добытых по делу доказательств, в которых нет никаких данных, свидетельствующих о наличии у Р. умысла на ограбление, приводит к выводу, что нападение Р. было совершено из хулиганских побуждений, а не с целью ограбления».

Отсутствие цели обращения чужой вещи в свою собственность нередко является гранью, отделяющей хищение от злоупотребления властью. Так, и по делу, в котором отсутствовала цель обращения взятого имущества в свою собственность, Верховный Суд СССР нашел: «П. осужден за то, что он, работая заведующим мельницей № 1 Рязанского мельуправления, злоупотребляя своим служебным положением, отпустил за ремонт одной мельничной детали в виде компенсации 10 кг муки. Виновность осужденного материалами дела, показаниями свидетелей установлена, однако суд неправильно квалифицировал действия осужденного по п. “г” ст. 162 УК РСФСР как хищение муки: преступление П. надлежало квалифицировать по ст. 109 УК РСФСР как злоупотребление» [129] «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР, 1942 год», Юриздат, 1947. .

В некоторых случаях отсутствие цели использования чужой вещи как своей собственности образует грань, отделяющую хищение от самоуправства.

Так, в определении по делу Л-ва и Л-вой от 25 ноября 1942 г. Верховный Суд СССР указал:

«Л-в Борис и его жена Л-ва Ефросинья признаны виновными в том, что они днем на улице отобрали у гр-ки К. три пуда муки и унесли в свой дом, при этом Л-в нанес побои К.

Материалами дела установлено, что Л-вы не имели умысла похитить у К. муку, а считали, что эта мука принадлежит им. Таким образом, они самоуправно осуществляли свои права, вытекающие из их взаимоотношений с К., и Л-в при этом нанес побои потерпевшей К., о чем последняя подала заявление в органы расследования.

Эти действия Л-ва Бориса надлежало квалифицировать по ст. 90 и по ч. 1 ст. 146 УК РСФСР, а Л-вой Ефросиньи – по ст. 90 УК РСФСР» [130] В более позднем определении (от 23 февраля 1949 г. по делу Е.) Судебная коллегия по уголовным делам нашла, что «самовольное изъятие чужого имущества с целью осуществления действительного или предполагаемого права на это имущество должно квалифицироваться как самоуправство». Аналогично и в определении от 27 июня 1949 г. (по делу Г. и др.) Верховный Суд СССР, не усмотрев в действиях подсудимого цели завладеть чужим имуществом, квалифицировал эти действия как самоуправство. .

Установление цели (мотива) преступления порой приобретает решающее по делу значение: недоказанность мотива преступления ведет к недоказанности самого факта совершения преступления. Весьма в этом отношении показательно определение Судебной коллегии Верховного Суда СССР от 19 февраля 1955 г. по делу М. Судебная коллегия указала:

«Согласно обвинительному заключению М. вменялось в вину, что он, растратив 20 643 руб. и зная о том, что это известно бухгалтеру У., убил его в целях сокрытия хищения, поэтому помимо ст. 136 УК РСФСР, М. было предъявлено обвинение и по ст. 2 Указа от 4 июня 1947 г. “Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества”».

Предъявленное М. обвинение в хищении суд признал недоказанным и по ст. 2 названного Указа М. оправдал.

Таким образом, выдвинутая предварительным следствием версия о том, что М. убил У. в целях сокрытия растраты, в ходе судебного следствия не подтвердилась.

Между тем суд ссылается на показания вдовы У. о том, что у ее мужа имелись документы, свидетельствующие о растрате, совершенной М., на почве чего и был убит У. В данном случае суд в противоречии со своими же собственными доводами сослался на это заявление вдовы У., так как сам суд отверг обвинение М. в хищении.

Таким образом, отпадение цели – убийство с целью скрыть совершенное хищение – ведет к недоказанности самого факта преступления – убийства М. бухгалтера У.

Факультативные элементы, характеризующие субъективную сторону преступления, не исчерпываются мотивом и целью.

Статья 138 УК РСФСР предусматривает убийство, совершенное в состоянии «внезапно возникшего душевного волнения , вызванного насилием или тяжелым оскорблением со стороны потерпевшего». О душевном волнении упоминает и ст. 144 УК РСФСР. Этот признак, введенный законом, – « душевное волнение » – является также элементом состава, характеризующим субъективную сторону преступления.

Как было развито выше и неоднократно будет отмечено в дальнейшем, единственным основанием уголовной ответственности является состав преступления.

Наличие состава преступления предполагает наличие всех без исключения образующих его элементов.

Это положение сомнений вызывать не может, но оно не исключает учета – в общем плане обоснования уголовной ответственности – особого значения некоторых элементов состава, как не исключает признание объектом преступлений общественных отношений учета особого значения объекта для построения системы Особенной части уголовных кодексов.

Конкретно это положение находит выражение в том, что два взаимно весьма связанных элемента состава преступления – вина и причинная связь – имеют значение для обоснования в рамках состава уголовной ответственности.

В системе социалистического правосудия, допускающего уголовную ответственность лишь при виновном причинении преступного результата, это положение приобретает особо важное значение.

В речи на XI съезде РКП (б) В. И. Ленин говорил: «…пролетарский суд сумеет наказать, а чтобы наказать – надо найти виновных…» [131] В. И. Ленин , Соч., т. 33, стр. 266. В письме к Д. И. Курскому В. И. Ленин писал: «Нужно научиться притягивать и примерно сурово наказывать как раз ответственных виновников этих “организационных дефектов”, а не каких-то других лиц» [132] Там же, т. 35, стр. 457. .

В ряде норм Особенной части Уголовного кодекса в качестве элементов состава конкретных преступлений указаны умысел и неосторожность (ст. 136, 139, 142, 143, 175 УК РСФСР и др.). Однако и это имеет огромное значение, советское законодательство в Общей части с четкостью и конкретностью, не известными буржуазному праву, выдвигает общее положение: согласно ст. 10 УК РСФСР уголовной ответственности подлежат лишь те , кто действовал виновно – умышленно или неосторожно. И судебная практика, в полной мере учитывая то значение, которое законодатель придает вине, подчеркивает важность, наряду с прочими элементами состава, вины для обоснования уголовной ответственности.