Валентин Карасев - Коррупция как механизм социальной деградации

В советское время наличие коррупции в обществе официально не признавалось. Тогда господствовала мифологема, что это явление присуще лишь так называемому «загнивающему капитализму». Сам термин «коррупция» вошел у нас в обиход чуть более десяти лет назад, в конце 80-х годов. До этого же в политико-правовых документах значились лишь такие выражения, как «взяточничество», «злоупотребление служебным положением», «попустительство» и т. п.

В идеологическом аспекте отмечаются и иные характерные черты советского периода истории коррупции и борьбы с ней: во-первых, власти не признавали слова «коррупция» и, отрицая понятие, тем самым отрицали явление, делая борьбу с ним бесперспективной; во-вторых, взяточничество как явление было отнесено к разряду пережитков и остаточных явлений капитализма; в-третьих, в годы советской власти высшие советские и партийные чиновники были практически неприкосновенными; в-четвертых, с коррупцией среди государственного аппарата боролись исключительно представители этого аппарата и, в-пятых, коррупция нередко выступала в качестве единственно возможного средства внедрения рыночных отношений (хотя и стихийно) в плановую экономику. Об этом свидетельствовала укорененность коррупции как фактического организатора теневого рынка. [8] Тимофеев Л. М. Институциональная коррупция. – М., 2000, с. 41

В поле действия основных трендов коррупционной деятельности в России и борьбы с ней в переходный период, с начала перестройки 1986 года, четко просматриваются две взаимосвязанные тенденции: реальная коррупционная деятельность интенсивно росла, а социально-правовой контроль за ее проявлениями катастрофически снижался. И только в последнее время этот вопрос все чаще и чаще актуализируется, но пока не более, чем на словах. Однако даже эти словесные заявления воспринимаются определенными кругами, которые использовали в своих неблаговидных целях правовой и властный вакуум последнего десятилетия, как наступление реакции или авторитарного правления.

Либерально ориентированным исследователям представляется, что из-за отсутствия в советское время нормальной правовой системы и соответствующих культурных традиций, особенно в сфере защиты частной собственности, коррупция существовала как один из эффективных способов взаимодействия населения с представителями власти. [9] Антикоррупционная политика: Учеб. пособие / Под ред. Г. А. Сатарова. – М., 2004, с. 48 Именно потому, что власть и ее представители не умели и не желали защищать частную собственность, «у представителей бизнеса оставалась только одна возможность – покупать услуги представителей власти в частном порядке. Таким образом, – постулируется данными авторами, – коррупция становилась необходимой и естественной основой взаимоотношений власти и бизнеса». [10] Там же.

Вместе с тем в современных условиях глобализации коррупционная деятельность, выйдя за границы национальных социально-экономических систем и государств, стала предметом глубокой озабоченности всего мирового сообщества. Исследовательский мониторинг и практические меры по противодействию коррупционной экспансии находятся в центре внимания экономических корпораций и научных объединений, средств массовой информации и широкой международной общественности. Однако, как и в национальном масштабе, в границах мирового научного сообщества до сих пор нет единого консолидированного определения коррупции как социального явления, более того, в этом аспекте оно практически предстает как сущностно оспариваемое научное определение.

Этимологически термин «коррупция» происходит от латинского слова «corruptio», означающего порчу, подкуп. На современном этапе в арсенале криминологии накопилось достаточно много дефиниций относительно коррупционной деятельности. Они имеют место и в международных правовых актах. Так, в Кодексе поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка, принятом Генеральной Ассамблеей ООН 17 декабря 1978 г., содержится следующее определение: «Хотя понятие коррупции должно определяться национальным правом, следует отметить, что оно охватывает совершение или несовершение какого-либо действия при исполнении обязанностей или по причине этих обязанностей в результате требуемых или принятых подарков, обещаний или стимулов или их незаконное получение всякий раз, когда имеет место такое действие или бездействие». Таким образом, здесь под коррупцией понимается подкуп, продажность должностных лиц (публичных служащих) и их служебное поведение, осуществляемое в связи с полученным или обещанным вознаграждением.

Такое понимание коррупции существует и в современном правовом пространстве СНГ. Например, А. И. Долгова определяет коррупцию как социальное явление, характеризующееся подкупом-продажностью государственных или иных служащих и на этой основе корыстным использованием ими в личных либо в узкогрупповых, корпоративных интересах официальных служебных полномочий, связанных с ними авторитета и возможностей. В подкупе одних лиц другими усматривает суть коррупции другой известный криминолог – Н. Ф. Кузнецова. [11] Цит. по: Рева А. М. Коррупция как социальное явление общества (обзор нормативных актов и литературы) // Предупреждение коррупции в полиции (милиции): Материалы международного научно-практического семинара (11–12 февраля 2002 г.). – М., 2002, с. 86.

Существует и иной подход к коррупционной деятельности, в параметрах которого она анализируется как социальное явление в плане, более широком, чем подкуп и взяточничество. Так, по мнению Д. Бейли, коррупция представляет собой злоупотребление властью как результат ее использования в личных целях, которые не обязательно должны быть материальными, а К. Фридрих считает, что коррупция – это отклоняющееся поведение, соединенное с частной мотивацией, означающей, что частные (индивидуальные, групповые) цели преследуются за публичный счет. Дж. Най определяет коррупцию более развернуто, – как поведение, которое отклоняется от формальных обязанностей публичной роли под воздействием частных материальных или статусных целей либо нарушает правила, запрещающие определенные виды деятельности относительно частного влияния.

Восьмой конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Гавана, 1990) в своей резолюции «Коррупция в сфере государственного управления» отметил, что проблемы коррупции в государственной администрации носят всеобщий характер и их пагубное влияние ощущается во всем мире. Анализ борьбы с коррупцией в отдельных странах показывает огромный разрыв между декларируемыми принципами равенства всех граждан перед законом и реальной практикой привлечения к уголовной ответственности. Как считает А. Н. Агыбаев, коррупция – это «типичный вид беловоротничковой преступности. Следовательно, она высоколатентна, часто отличается изощренностью и причинением крупного ущерба. Особая опасность коррупции состоит в том, что она как раковая опухоль перерождает государственный аппарат, приводит к его необратимым изменениям». [12] Агыбаев А. Н. Уголовно-правовые и криминологические меры борьбы с коррупцией: Учеб. пособие. – Алматы, 2003, с. 3. Ее опасность обусловлена тем, что она нередко переплетается с совершением других корыстных преступлений. Посягая на нормальную деятельность аппарата государственных органов, коррупция к тому же подрывает его авторитет, дискредитирует органы власти и управления, что ведет к нарушениям принципа социальной справедливости и законности. Но самое главное, коррупция – это катализатор организованной преступности, одна из необходимых составляющих ее среды обитания. Существуя в симбиозе, эти два явления составляют самую серьезную опасность для государства и общества, особенно в условиях становящейся демократии.