Павел Кенсовский - Легализация и признание документов иностранных государств

Анализ летописных текстов позволил на основе выявленных исторических ошибок, грубых нелепостей, небрежного редактирования установить время и цели фальсификации, которая впервые была осуществлена книжниками Ярослава Мудрого, а затем усугублена автором третьей редакции «Повести временных лет» – сыном Владимира Мономаха Мстиславом во благо прославления первых Рюриковичей. Из летописного повествования было устранено все, что могло послужить вящей славе Киевичей, в частности Дира и Аскольда. Практически исчезли, например, сведения о первой христианизации Руси при патриархе Фотии, зафиксированной византийскими источниками (Фотий, Константин Багрянородный и др.), арабскими авторами (Ибн-Хордадбег, ал-Масуди, ал-Марвази) [20] См.: Рыбаков В. А. Древняя Русь: Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 216–219, 242–247; Брайчевский М. Ю. Когда и как возник Киев. Киев. 1964. С. 157–160. . По вопросу исторической интерпретации договоров 907 и 911 гг. существует множество литературы.

Для нас первостепенное значение имеют сообщения источников о юридически оформленных договорах Руси с греками, заключенных по окончании походов Аскольда, так как они являются и юридическим признанием Древней Руси [21] Сахаров А. Н. «Дипломатическое признание» Древней Руси (860 г.) // Вопросы истории. 1976. № 6. С. 45–61. .

В результате военных походов Аскольда на Византию появились два документа, в которых нашло юридически санкционированное отражение развитие отношений между империей и Русью. Первый из этих документов, датированный 907 г., на самом деле был заключен в 860 г., он не имел официального письменного текста и носил характер предварительного соглашения. В его содержании были отражены факты прекращения военных действий, уплаты греками контрибуции, обещание впредь выплачивать дань Руси и самая общая регламентация торговых и дипломатических взаимоотношений на перспективу.

В дальнейшем реализация достигнутых соглашений приводила к неизбежным недоразумениям, осложнениям и конфликтам, обусловленным существенными различиями в древнерусском и византийском праве и судопроизводстве. Один и тот же казус по-разному решался на Руси и в империи – отсюда чисто юридические сложности и противоречия. Конфликты, спровоцированные этими различиями, вызвали новый поход Аскольда на Византию.

Тем не менее жизненные интересы обеих стран настоятельно требовали выработки общей юридической платформы для практического решения частных повседневных проблем. Такой платформой стал новый договор, заключенный с императором Василием I Македонии в 874 г. в результате «бескровного» похода Аскольда. Текст договора содержал более подробную и конкретную регламентацию как имущественных, так и уголовно-правовых отношений. К этому времени Русь была для греков уже не страшным и неведомым варварским народом, библейским Гогом и Магогом, карой господней за грехи и преступления, а привычным контрагентом, с которым стоило поддерживать активные дипломатические и торговые отношения. Данный договор имел завершенную письменную форму и помещен под 911 г. текстуально.

Общеизвестно, что подлинный документ отражает фактическое состояние дел.

Редакторы-варягофилы «Повести временных лет», изменив древние термины (титул кагана, т. е. царя, на конунга, т. е. князя, который не имел права подписывать договор от имени Руси), исказив летосчисление (с 860 на 907 г., но в этот период правили два императора-соправителя; с 874 на 911 г.) и списки послов, в которых фигурировали скандинавские имена, допустив «неточный» перевод с греческого на древнерусский с использованием классической норманской транскрипции и т. п., деформировали первоначальный текст в угоду политической концепции исторического права династии Рюриковичей на общерусскую власть.

Иностранное происхождение династии оказалось козырной картой в той сложнейшей политической игре, которую в начале XII в. пришлось вести и Владимиру Мономаху, и его старшему сыну во имя было достижения относительной централизации Руси в условиях феодальной раздробленности. Чтобы как-то затушевать возникшую коллизию, потребовались все те редакционные поправки, которые были внесены в текст «Повести временных лет» и привели к полнейшей деформации ряда важнейших эпизодов, и прежде всего связанных с вступлением Рюрика на ладожский, а Олега на киевский престол. Мстислав вносил исправления в текст, по выражению Б. А. Рыбакова, «довольно быстро и торопливо, часто небрежно и почти всегда бесцеремонно» [22] См.: Рыбаков Б. А. Указ. соч. С. 299. .

Проблемой варягов, вопросами доказательственной силы исторических документов, их юридического признания занимались многие русские ученые, каждый вносил что-то свое, и все в чем-то ошибались. Теория обрастала фактами, усложнялась, развивалась и модернизировалась. На наш взгляд, рассмотренный эпизод из отечественной истории России характеризует особую роль института юридико-технического оформления документов, предназначенных для действия как в отечественном правовом пространстве, так и на территории иностранных государств.

Приведенный пример развития гражданского общества и государства наглядно иллюстрирует возникновение коллизий, которые вызывают неослабевающие дискуссии и в историографии, и в правоведении. Если во времена Древней Руси коллизии разрешались военными походами, например, Аскольда на Византию (860 и 874 гг.), то в Европе коллизии разрешались с помощью поединков, «божьего суда» или клятв (с дополнительными клятвами других лиц либо без них) [23] См.: Аннерс Э. История европейского права. М., 1994. С. 18, 19. .

Примирительное право периода родового строя первоначально вообще не знало таких правовых возможностей. В этом обществе решение спорных вопросов осуществлялось только на основании причин возникновения конфликтных ситуаций и сводилось к компенсации нанесенного ущерба, например в форме наказания, штрафа или в виде материального возмещения.

Формирование права происходило в процессе разрешения отдельных конфликтных случаев, поэтому оно называется казуистическим ( casus – случай), как и источник права, характеризующийся такого рода юридической техникой. Юридическая техника обладает еще одной особенностью – объективизмом. Даже в исключительно примитивных судебных процессах необходимо было установить, что именно произошло. И сделать это следовало до того, как вести речь о примирении противоборствующих сторон.

Во времена родового общества не было центральной власти, уполномоченной проверять доказательства и устанавливать, какие именно факты должны быть приняты за основу примирения. Поэтому религия и право были взаимосвязаны, что давало служителям культа возможность обращаться к божественным силам, решавшим, какая из сторон была права в своем утверждении о конкретном факте. Это можно было выяснить, например, назначив вполне легальный поединок, исход которого воспринимался как божественное указание на говорившего неправду и считался приговором.