Фридрих Карл фон Савиньи - Обязательственное право

Вероятно, главный интерес, вызвавший установление такого правила, состоял в желании радикального искоренения в этом случае самой идеи о даре. С одной стороны, всякий дар между супругами был запрещен и объявлен ничтожным, а с другой – доставление приданого, особенно со стороны жены, признавалось естественным и желательным, имело ли оно место до совершения брака или после. Для вернейшего устранения этого видимого противоречия необходимо было признать существование naturalis obligatio жены доставлять приданое, величина которого остается неопределенною; при этом всякое действительное доставление (хотя бы по ошибке) считалось уплатою долга, чем исключалась всякая идея о даре [194] Ср. System, т. 4, стр. 53, 54, 82, 174. .

2. Совершенно аналогичный характер представляют и услуги вольноотпущенного по отношению к патрону.

Они бывают то fabriles (физические или умственные), то of ficiales (личные, нравственные). Здесь речь идет об услугах второго рода, которые только и могут быть предметом личных патронатских отношений; что же касается услуг первого рода, то они уже по своей природе могут быть обещаемы и оказываемы как патрону, так и постороннему лицу [195] L. 6; L. 9–12 de op. libert. (38. 1). .

Патрон не мог путем иска требовать officiales operae, если они не были обещаны ему по договору; но в этом случае признавалось неисковое обязательство. Последствием его было то, что исполненное вольноотпущенным натурою или уплаченное деньгами под влиянием ошибочного предположения о существовании договора не давало ему права на condictio indebiti [196] L. 26, § 12 de cond. ind. (12. 6): «…condicere eum non posse… natura enim operas patrono libertus debet ». Здесь мы на самом деле видим выражение natura debet (синоним naturalis obligatio), которое не упоминается и не встречается в приданом (прим. а). Пухта, относясь совершенно одинаково к обоим случаям, вынужден допустить, что последнее выражение употреблено здесь не в техническом смысле, а только для обозначении чисто нравственного обязательства. . Другие последствия, как компенсация и проч. не могли и здесь иметь места вследствие тех же оснований, которые указаны в вопросе о приданом, так как самый предмет обязательства, по существу своему неопределенный, незаменяемый, мог определиться не иначе как в форме действительного исполнения и тогда только сделаться способным произвести юридическое последствие.

3. Actio de peculio.

Когда вследствие долга раба или сына отцу семейства предъявляется actio de peculio, то последний пользуется привилегиею не платить более того, сколько стоит пекулий в момент решения дела. Но если он, добровольно или по ошибке, уплатит более, то не имеет права на обратное требование [197] L. 12 de cond. ind. (12. 6): «Si is, cum quo de peculio actum est, per imprudentiam plus, quam in peculio est, solverit, repetere non potest ». . По-видимому, это ясное положение можно счесть за признак и доказательство существования naturalis obligatio, т. е. несовершенного, неискового обязательства. При ближайшем рассмотрении это предположение, однако, не оправдывается.

Отец семейства, дающий пекулий, тем самым обязывается безусловно отвечать за все юридические сделки получающего пекулий независимо от того, какова будет наличная ценность пекулия в то или другое время. Указанное выше ограничение ценности пекулия вовсе не касалось самого долга, но только действительного исполнения; и по терминологии древнего процесса помещалось не в intentio (которая всегда направлялась на полный долг), но в condemnatio: ответчик защищается против полного взыскания только посредством отсрочивающего, временного возражения (exceptio dilatoria). Следовательно, в случае будущего приращения пекулия неуплаченная часть долга могла быть отыскиваема дополнительным иском [198] L. 30, § 4 de рес. : «Is, qui semel de peculio egit, rursus aucto peculio de residuo debiti agere potest». С этим также связана мысль, что ценность пекулия должна быть определяема по моменту решения, а не по времени предъявления иска. L. 30 pr.; L. 32, § 1 eod . Относительно влияния отсрочивающей эксцепции (exceptio dilatoria) на долг, ср. L. 55 de V. S. (50. 16): «… qui autem temporalem exceptionem timet, similis est conditionali creditori ». (Ср. System, т. 5, стр. 175–177). ; отсюда неопровержимое заключение, что долг сам по себе всегда существовал, как civilis obligatio на полную сумму.

На первый взгляд этот вывод как будто противоречит тому правилу, в силу которого судебное решение по отношению ко всем частям спорного предмета, не вошедшим в него, должно почитаться отказом [199] Ср. System, т. 6, стр. 303. ; на этом можно было бы, в случае иска о неуплаченной части, построить возражение в том смысле, что о спорном предмете уже состоялось решение. Стало быть, здесь прежнее решение следует понимать так, что, присуждая одну часть долга, оно вместе с тем делает оговорку о будущем дополнительном иске на остальную часть. Делалась ли эта оговорка и в каких именно выражениях – вопрос второстепенный и чисто формальный. В римском процессе она проще всего могла осуществляться обеспечением (cautio), возлагаемым на ответчика.

4. Beneficium competentiae.

Так называемое beneficium competentiae сопряжено с теми же юридическими отношениями, которые мы только что изложили при actio de peculio. Если тот, кому присвоено beneficium, например, ответчик по actio pro socio, не в состоянии уплатить полной суммы, составляющей долг, то он присуждается к платежу только части его; в случае же уплаты, по ошибке, всего долга (например, при содействии третьего лица) он лишается права на обратное требование [200] L. 8, 9 de cond. ind. (12. 6). – обстоятельство, рождающее, по-видимому, простую naturalis obligatio; но это только по-видимому, как и в предыдущем случае. Полный долг и здесь всегда существовал как civilis obligatio, и ответчик в силу отсрочивающей (временной) эксцепции (exceptio dilatoria) отклонял только на время присуждение к уплате полного долга, т. е. исполнения; таким образом, отличие в данном случае от других обыкновенных личных исков сказывается в древнем процессе, только в condemnatio, а не в intentio.

Справедливость такого заключения неопровержимо доказывается тем, что (продолжающаяся) civilis obligatio может дать повод к новому иску остальной части долга, коль скоро должник приобретет новое имущество [201] L. 8 С. soluto matr. (4. 18). В интересах большей надежности и в этом случае с ответчика могло быть взято обеспечение в форме promissio на случай будущего приобретения имущества. L. 63, § 4 pro soc. (17. 2). Было бы ошибкой принять эту возможность нового иска и требования обозначения за исходный пункт различия между сопоставленными здесь исками или между древним и новым правом и основывать на таком предположении объяснения относительного значения трех приведенных мест (прим. f и i). В сущности это только различные выражения одного и того же юридического принципа. L. Fein , Arch., т. 26, стр. 368, совершенно основательно укоряет меня в том, что прежде я отождествлял так называемый beneficium competentiae со случаями истинной naturalis obligatio. .