Николай Китаев - Неправосудные приговоры к смертной казни

При таких данных обвиняемые могли вынести останки из квартиры не ночью, как утверждали Васильева и Подоляк, а только днем, что вряд ли стали бы делать в густонаселенном районе.

В признательных показаниях Васильевой и Фурсова имелось утверждение, что после расчленения тела потерпевшей весь пол спальной комнаты был покрыт ее кровью.

Автор в течение дня провел осмотр этой комнаты, длившийся целый день. Все доски пола были мелом размечены на фрагменты, поочередно отсоединены. В отдельные пакеты брались пробы содержимого вдоль стыков каждой доски, а также произведены спилы с торцов досок. При осмотре пола на нем не обнаружили никаких следов от воздействия рубящего орудия. Следствие установило, что пол не перестилался и не подвергался покраске с 70-х гг. Экспертиза, проведенная в Главном бюро судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения РСФСР (г. Москва), после исследования более 60 проб пола установила наличие малого количества крови человека только в одном узкоограниченном месте. Было установлено, что здесь ранее произошла драка между Коваленко и одним из посетителей квартиры – Александром Д. Взятые ранее мазки крови со стены спальной комнаты также являлись результатом одной из таких потасовок.

При следственном эксперименте, проведенном на Иркутском центральном рынке с участием рубщика мяса, имеющего почти тридцатилетний стаж, установили, что разрубание мясного массива с параметрами тела человека средней величины невозможно без образования насечек от топора на нижележащей поверхности (пол, подложенные доски и т. п.). Таким образом, стало очевидно, что в квартире Васильевой труп человека вообще не расчленяли.

Следствие получило документальные подтверждения, что в день исчезновения С. в г. Ангарске – 23 июля 1980 г. – обвиняемый Перов проходил медицинскую комиссию на севере Иркутской области в г. Братске.

Обвиняемый Фурсов свое прежнее «признание» объяснял тем, что с Коваленко, Ивановым и Перовым был знаком непродолжительное время. Поэтому когда Васильева и Подоляк на очных ставках с ним заявили вдруг о групповом изнасиловании и убийстве женщины, у Фурсова возникла уверенность, что такое преступление действительно совершено в жилище Васильевой, и вину хотят возложить на него. Самооговор Фурсова был вызван также незаконными методами, применяемыми сотрудниками уголовного розыска.

Когда автор предъявил на допросах Васильевой и Подоляк собранные дополнительные материалы, то «свидетели» признались в оговоре обвиняемых. Надо учесть, что Васильева являлась не только объектом «обработки» сотрудниками милиции, но и находилась в неприязненных отношениях с обвиняемыми, что облегчило возникновение ситуации их оговора.

Автором по делу была назначена судебно-психологическая экспертиза, которую проводила заведующая кафедрой психологии Иркутского государственного университета, доцент Л. Т. Люшина, имеющая большой опыт подобных исследований. Качество проведения таких экспертиз определяется квалификацией эксперта, уровнем развития различных областей психологической науки и своевременным внедрением в судебно-психологическую практику современных методов исследования [37] Реан А. А. Судебно-психологическая экспертиза по делам об изнасиловании // Психологический журнал. Т. 11. 1990. № 2. С. 81. .

Л. В. Подоляк была определена психологом как имеющая экстравертный характер с преобладанием эмоциональных черт. Ее мышление непродуктивно, память развита слабо и малого объема, потребности примитивны, лицемерна, несамокритична, легковерна. Нравственные принципы не сформированы, склонна к употреблению алкоголя, неразборчива в половых связях.

Васильева, по мнению эксперта, «имеет твердый и решительный характер, но в нем отсутствуют морально-воспитанные черты. Память развита слабо, мышление непродуктивно, потребности примитивны. Имеет прочные дефективные социальные установки (не работать, а развлекаться и т. п.), низкий уровень интеллектуального развития. В половом отношении распущенна, склонна к употреблению алкоголя, неискренна».

А. И. Фурсов был охарактеризован как экстраверт с непродуктивным мышлением, опознающим типом памяти, слаборазвитой волей, без наличия преступных установок, с отсутствием твердых нравственных принципов.

Анализ видеозаписи процедуры проверки показаний Васильевой и Фурсова позволил психологу сделать вывод о том, что оба эти лица в тот момент находились в состоянии сильного эмоционального напряжения. Так, Фурсов испытывал затруднение в формулировании мыслей и в выборе слов для их выражения, допускал частые паузы. Темп его речи был замедленным, словарный запас очень беден и стереотипен, многие фразы не закончены, преобладала вопросно-ответная форма, наблюдалась общая скованность говорящего. Васильева в момент проверки показаний беседовала не со следователем прокуратуры (который составлял протокол проверки показаний), а отвечала на вопросы инспектора уголовного розыска, причем эти вопросы требовали односложного ответа. На видеозаписи обычно решительная Васильева держалась скованно и робко, смотрела только на работника милиции, явно стараясь угодить ему своими ответами.

Кроме определения психологических характеристик подэкспертных и анализа видеозаписей эксперт должен был ответить и на вопрос: какова наиболее вероятная модель поведения Иванова в ситуации, описываемой Фурсовым и Васильевой (Коваленко пытается вступить в половую связь со знакомой Иванова в присутствии последнего)?

Отметив личностные качества Иванова, державшегося независимо, с достоинством, эксперт-психолог заключил: «Иванов не допустил бы, чтобы кто-нибудь обидел его подругу, он это воспринял бы как покушение на свой авторитет. Зная характер Иванова, ни Коваленко, ни кто другой из их компании не посмели бы приставать к его подруге… Можно утверждать, что поведение Иванова в описанной Фурсовым и Васильевой ситуации находится в явном противоречии с его характерологическими особенностями и его статусом в данной компании. Таким образом, исходя из индивидуально-психологической характеристики В. Н. Иванова и его статуса, наиболее вероятной моделью поведения Иванова явилось бы немедленное пресечение любой попытки со стороны Коваленко, Перова и Фурсова посягнуть на его женщину» [38] О роли эксперта-психолога в моделировании поведения обвиняемого см.: Барановский С. И., Китаев Н. Н., Любавин А. А. Проверка версии о виновном. СПб., 1992. С. 18–19. .

Сопоставительный психологический анализ показаний Васильевой, Подоляк и Фурсова (когда он признавался в данном деянии) выявил принципиальные разногласия при описании сцены преступления. Доцент Л. Т. Люшина детально определила комплекс таких разногласий и пришла к выводу: «Если бы неадекватность показаний касалась интерпретации события, это было бы объяснимо, так как восприятия всегда носят индивидуальный характер. Они зависят от психологического склада личности. В данном же случае мы имеем дело с несоответствиями в показаниях Подоляк, Васильевой и Фурсова, касающихся содержательной стороны описываемого ими события… Вполне понятно, что в стрессовой ситуации многие детали могли быть не замечены или перепутаны. Поэтому мы выбрали только значительные, наиболее крупные эпизоды несоответствия в показаниях. Психика человека не могла их не запечатлеть… Такие несоответствия психологически можно объяснить их надуманностью».