Иван Упоров - Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв.

В процессе исследования пенитенциарной политики Российского государства представлялось важным сопоставить решения центральных органов управления и их реализацию на местах. В этой связи были изучены региональные архивы в Рязанской области, Республике Коми, Краснодарском крае, Свердловской области, а также Туркменистане. В частности, немалый интерес представляют материалы фонда «Кубанская областная тюремная инспекция (1908–1920 гг.)» Государственного архива Краснодарского края, Коми областного комитета КПСС, исполкома Рязанского облсовета и др.

Особое значение для разработки избранной проблемы имели ведомственные архивы МВД. Среди них следует, прежде всего, выделить специальный архивный фонд Информационного центра ГУВД Краснодарского края, содержащий ценные сведения, характеризующие развитие тюремной системы в предвоенные и послевоенные годы. В данном отношении известный интерес представляют также материалы архива ГУИД МВД Туркменистана. Крайне любопытными представляются материалы, извлеченные из архива Ухтопечорского ИТЛ.

Подвергнутые анализу, архивные материалы составили фактологическую основу данной работы. В их массиве автор стремился использовать различные материалы делопроизводства – положения, определяющие непосредственную реализацию пенитенциарной политики, протоколы коллегий, приказы. инструкции и т. д. Немаловажное значение имеет переписка учреждений и их руководителей, которая отражает характер складывающихся пенитенциарных учреждений. Богатый систематизированный материал дают отчеты, докладные и служебные записки, воссоздающие как общую картину государственного регулирования местами лишения свободы, так и притязания отдельных уголовно-исполнительных структур.

Отдельный блок источников составляют неопубликованные воспоминания лиц, которые отбывали наказание в виде лишения свободы в исправительно-трудовых учреждениях послевоенного времени, имеющиеся в распоряжении автора в виде рукописей отбывавших наказание, а также в виде записей авторских интервью с ними. В их числе можно назвать известного писателя Туркменистана Ш. Ш. Бердыева, который в начале 50-х гг. отбывал наказание в Магаданлаге, сотрудника режимной части Е. В. Михайловой, работавшей в одном из лагерей Рязанской области, и др. Анализ такого рода источников дает основание говорить о неоднозначных оценках условий содержания заключенных в советских лагерях послевоенного периода. Как представляется, необходимо весьма осторожно принимать субъективные оценки в качестве обобщающих критериев, что и старался делать автор в настоящей работе.

Достаточно обширный фактологический материал автор исследования почерпнул в периодических изданиях, где освещались проблемы пенитенциарии. Как до революции, так и в советский и современный периоды выходили и выходят общеправовые издания и специальные пенитенциарные журналы и газеты. В монархической России издавались, в частности, «Тюремный вестник» (1893–1916 гг.), «Юридический вестник» (1879–1905 гг.), «Сибирская новь» (1882–1906 гг., г. Иркутск) и др. В начальный период советского государства выходило немало изданий, где публиковались воспоминания бывших политкаторжан, среди которых «Каторга и ссылка» (1921–1935 гг.), «Тюрьма, каторга и ссылка» (1922–1924 гг.), «Суд идет!» (1921–1932 гг.) и др.

Многотиражные газеты издавались на крупных стройках с участием заключенных (например, на строительстве Байкало-Амурской магистрали выходила газета «Бамлаг»). В дальнейшем стали выходить многотиражные газеты для осужденных при региональных Управлениях исправительно-трудовых лагерей (исправительно-трудовых колоний). Их стали выпускать с конца 1950-х гг. Затем издание прекратилось в 1970 г. (за некоторым исключением, например, не была закрыта газета на Украине), что можно объяснить, очевидно, особенностью общественно-политического положения в СССР, когда партийный диктат достиг своего апогея, и обсуждать в прессе, собственно, ничего не нужно было – требовалось неукоснительное соблюдение исходящих сверху директив. Параллельно выходили разного рода бюллетени при региональных управлениях ИТУ, где освещалась деятельность ИТУ. С 1980 г. издание многотиражных газет было возобновлено по соображениям усиления политико-воспитательной работы с осужденными; с тех пор они продолжают выпускаться. Что касается журналов, то с начала 1960-х гг. стало выходить издание «Исправительно-трудовые учреждения», которое носило, однако, закрытый характер (гриф ДСП – «для служебного пользования»). С 1960 г. в СССР, а затем в России издается открытый пенитенциарный журнал «Преступление и наказание» (сначала он имел название «К новой жизни», затем, с середины 1980-х гг. – «Воспитание и правопорядок», и, наконец, с начала 1990-х – «Преступление и наказание»). Все эти издания носили официальный характер и, естественно, в них не содержалась критика принципиальных положений пенитенциарной политики государства. Вместе с тем по отдельным вопросам в журналах шла оживленная дискуссия, в частности, по вопросу о том, какой должна быть отрядная система внутри исправительно-трудовой колонии. Содержащийся в этих изданиях материал также был использован автором настоящего исследования.

Определенную ценность для понимания сущности пенитенциарной политики Российского государства на различных этапах его развития представляет литературное творчество лишенных свободы. Содержание стихов и песен, которые были популярны у арестантов, может свидетельствовать о тех или иных приоритетах пенитенциарной политики государства. Так, в XIX в. песни каторжан отражали нелегкий быт в острогах. Вместе с тем через все эпохи проходит мысль о стремлении к свободе, раскаянии за содеянное. Этот, как и предшествующий, источник, еще не нашел своего места в такого рода исследованиях и практически до настоящего времени не применялся.

Кроме того, при выявлении тенденций развития пенитенциарной политики и формулировании соответствующих выводов автор использовал собственный опыт работы в уголовно-исполнительной системе СССР и России (в республиках Коми АССР и Туркменистане), что позволило с большей степенью объективности сопоставлять и оценивать исследовательские работы, а также материалы теоретического характера, содержание нормативных правовых актов, практику деятельности мест лишения свободы в нашей стране.

Использование указанных выше источников составило основу проведенного исследования, помогло автору в решении основных задач, поставленных перед исследованием.

Подводя итог анализу историографической и источниковой базы исследования, необходимо отметить, что обращение к теме, отдельные стороны которой лишь в последнее десятилетие стали предметом более или менее объективного исследования, поставило перед автором ряд проблем методологического порядка. Общий кризис исторической науки в рамках постсоветского пространства, связанный с поиском новых парадигм взамен подвергнутой критике советско-марксистской методологии, неизбежно поставил вопрос для каждого исследователя исторических проблем перед необходимостью определения своей позиции. В этом смысле многочисленные конференции, полемика в исторической периодике показывают возросший интерес к проблемам методологии научных исследований. Одновременно они демонстрируют большой разброс мнений, многообразие предлагаемых концепций, как правило, представляющих собой различные варианты заимствований из арсенала западноевропейской науки. В результате ситуация выглядит в значительной степени запутанной. Недостаточно проясняют ее и представители академических кругов, среди которых до сих пор не теряет актуальности дискуссия о том, был ли «кризис отечественной историографии в главном и основном порожден кризисом марксизма», либо же последний еще сохраняет свою научную и общественную ценность [150].