Иван Упоров - Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв.
- Название:Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Array Литагент «Юридический центр»
- Год:2004
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:5-94201-340-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Упоров - Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв. краткое содержание
Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов исторических и юридических факультетов. Может быть полезной для всех интересующихся историей Российского государства.
Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв. - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Одновременно применялась и ссылка на поселение (житье), хотя о ней и не упоминается в Артикуле воинском. По утверждению И. Я. Фойницкого, вследствие иноземного влияния предпринимались попытки ее отмены в 1703 и 1773 гг. (а в дальнейшем в 1840 и 1879 гг.), однако «ссылка не только не прекращается, но даже получает большее развитие, поскольку практические потребности, вызванные, с одной стороны, недостатком мест заключения, а с другой, необходимостью заселения отдаленных окраин, оказываются могущественнее иноземных влияний», и, в частности, в 1719 г. появляется кавказская ссылка [301].
Здесь мы считаем необходимым выделить следующее чрезвычайно важное обстоятельство в развитии института наказания в виде лишения свободы в России. В период правления Петра I, т. е. в первой четверти XVIII в., происходит соединение ссылки и принудительных работ. Ранее, в XVII в., как мы отмечали, ссыльные сами выбирали себе род занятий. Реформы Петра I породили принудительный труд осужденных преступников – «каторжные работы», где ссыльные уже не имели права выбора рода занятий, они работали исключительно по назначению управляющих. Одновременно продолжает существовать и простая ссылка – для раскольников и иных нарушителей, хотя она в тот период приходит едва ли не к упадку в связи с тем, что «правительство, занятое коренными вопросами центра, меньше и меньше уделяет внимания окраинам» [302](в дальнейшем значение ссылки на поселение и житье вновь возрастет).
Особые условия содержания для ссыльных применялись для тех, кто ссылался по политическим мотивам. Так, когда князь Меньшиков попал в немилость, то во время его следования к месту отбывания ссылки, воглавлявший сопровождающую его команду получил инструкцию, где говорилось о том, чтобы «ни единое письмо к ним, ни от них мимо твоих рук не миновало» [303]. В ссылку направлялось немалое число различных чинов поменьше. Например, капитан Кзензиан попал туда за «поношения царя непристойными словами» [304], причем в отношении него такого рода решения принимались (и затем исполнялись с санкции монарха) на основе указа 1717 г. «О бытии у розыскных дел гвардии штаб- и обер-офицеров» [305], что, в свою очередь, свидетельствует о некотором упорядочении органов, занимающихся реализацией уголовных репрессий.
Конечно, представители привилегированных сословий избегали принудительного труда, однако и их участь была не из легких. Условия содержания в ссылке зачастую отличались большой суровостью. И при Петре I, и в последующую эпоху дворцовых переворотов их испытали многие видные сановники и даже члены императорской фамилии. Так, стороживший с командой из 8 солдат сосланного Меньшиковым в 1727 г. в Сибирь Де Санти прапорщик доносил по инстанции: «Еле-еле остаемся живы». [306]В данном случае конвойная команда явно превратилась в заложницу обстоятельств и в полной мере разделила лишения ссыльного. Если продолжать пример с Меньшиковым, то фактически в ссылке были и слуги его [307], оказавшиеся наказанными без вины.
Однако подобные свидетельства не должны вести к односторонним выводам. Поэтому, в частности, отметим и то любопытное обстоятельство, что с петровской эпохи берут начало также и систематические амнистии в честь больших событий (военные победы, рождение наследника и т. д.), касающиеся многих находившихся в местах лишения свободы. Так, согласно Указу 1721 г., предусматривалось «прощение вин каторжным и колодникам, кроме смертоубийц и разбойников» [308]. Подобные указы издавались в 1722 и 1725 гг. «для многолетнего здравия» Петра I [309].
В целом мы можем, таким образом, констатировать, что в первой четверти XVIII в. тюремное заключение как вид лишения свободы еще не находит широкого распространения, что обусловлено общей тенденцией уголовной политики государства к усилению устрашающей роли наказания и соответственно увеличению доли смертной казни. Вместе с тем заметно расширяется институт лишения свободы в виде «сослания на каторгу». Порядок и условия его отбывания определяются исключительно фискальными государственными целями, когда каторжники направляются на сооружение множества объектов, что, в свою очередь, обусловливается значительными преобразованиями в жизни России в соответствии с реформами Петра I. Подобное положение окажется весьма характерным для пенитенциарной политики нашего государства и вообще представляет собой закономерное следствие коренных (революционных) общественно-экономических изменений общества с авторитарным (тоталитарным) режимом.
Обращаясь к анализу фактического состояния дел в тюремной сфере, приходится констатировать значительное отличие повседневной практики от требований, предусмотренных в основных действовавших тогда правовых актах (Артикуле воинском 1715 г. и Соборном уложении 1649 г.). Так, в одном из донесений в Военную коллегию в 1716 г. говорилось: «При Московской военной коллегии под арестом содержатся колодники, которые с немалою нуждою и от тесноты, духоты и голоду помирают» [310].
Но особенно это касалось ссылки – большинство вопросов, связанных с ее реализацией, регулировались указным правом. Соединение ссылки с принудительными (как правило, физически тяжелыми) работами представляло собой очередной и характерный этап дальнейшего развития института ссылки в каторжные работы. В рассматриваемый период еще не предусматривалось обязательное содержание каторжников в специальных каторжных тюрьмах, и они работали и жили практически наравне с вольными рабочими [311]. Происходило также отделение ссылки на каторгу от ссылки на поселение (житье), которая не будет нами исследоваться подробно, поскольку не составляет лишения свободы в нынешнем понимании содержания этого наказания, хотя, разумеется, определенным образом ограничивает свободу.
С 1721 г. каторга распадается на вечную и временную (урочные годы стали назначаться по указам), при этом тяжесть работ еще не имела карательного значения [312]. Однако четкого законодательного закрепления этих процессов еще не существовало, о чем свидетельствует, в частности, манифест о помиловании Екатерины I 1725 г., в соответствии с которым ссыльные «на многие годы» и «выжившие» там 5 лет подлежали «отпущению на свободу» [313]. К этому времени местными тюрьмами ведали губернаторы и воеводы [314].
Ссылка в каторжные работы продолжала активно развиваться и после Петра I. Уже Указ от 15 июля 1729 г. значительно увеличил приток ссыльных в Сибирь [315]. Государство также по-прежнему эксплуатировало труд осужденных преступников, хотя и в несколько меньших масштабах. В указах 1736, 1737, 1743 годов оно даже предприняло попытки перевода осужденных на казенное содержание. Однако в связи с отсутствием необходимых средств и необходимых механизмов реализации принятых решений они закончились неудачно [316]. Некоторым образом совершенствовалась лишь реализация этого вида лишения свободы. Так, после ряда указов императрицы Елизаветы (1744–1753 гг.) [317]резко снизилось применение смертной казни, заменявшейся вечной ссылкой в каторжные работы. Следует заметить, что в дальнейшем эта тенденция на определенное смягчение участи осуждаемых за уголовные преступления будет сохраняться. Например, Указом 1757 г. было запрещено клеймить и рвать ноздри у осужденных женщин [318].
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: