Коллектив авторов - Взаимосвязь уголовного и уголовно-процессуального права. Монография

Юридические законы, в отличие от законов природы, создаются людьми, облеченными соответствующими полномочиями со стороны государства, и по своей сути являются идеальными объектами, имеющими логико-языковую природу 291. По характеристике С. С. Алексеева «законы в сфере права… – продукты сознательной деятельности человека, его творчества, целенаправленного программирования поведения людей на настоящее и будущее» 292. Если поместить закон в общую картину мира, сместив акценты с «чисто» юридических и оттенив те признаки, которые характеризуют его как писаную реальность, оказывается возможным обнаружить то, что, по выражению Е. Н. Атарщиковой, является первоэлементом и действительностью законодательной мысли и вещественностью законодательной воли 293, – язык закона. По В. М. Савицкому: «…чтобы стать правилом поведения, воля законодателя должна объективироваться, получить выражение вовне. Другого способа материализации, кроме переложения этой воли на естественный язык и записи ее с помощью определенных знаков, человеческое общество не знает» 294.

То есть закон, будучи продуктом сознательно-волевой деятельности его автора-творца, становится открытым к познанию и реализации только тогда, когда обретает языковую форму. В настоящее время законодатель не имеет (и никогда не имел!) другой формы воплощения своего волеизъявления, нежели чем через естественный (для УК и УПК РФ – русский) язык.

В лингвистике отмечается, что язык вообще есть естественно (на определенной стадии развития человеческого общества) возникшая и закономерно развивающаяся семиотическая (знаковая) система, обладающая свойством социальной предназначенности – существующая прежде всего не для отдельного индивида, а для определенного социума. Кроме того, на эту знаковую систему наложены ограничения, связанные с используемым субстанциональным (звуковым) материалом и ее функциями. Двумя главнейшими, базовыми функциями языка являются: коммуникативная – быть важнейшим средством человеческого общения и когнитивная (познавательная, гносеологическая, иногда называемая экспрессивной, то есть выражение деятельности сознания) – быть непосредственной действительностью мысли. Таким образом, проявляется общественная (социальная) природа языка как «средства коммуникации между людьми, средства выражения их мыслей и чувств, системы звуковых, лексических и грамматических средств» 295.

В связи с этим справедливым представляется замечание конституционалиста Н. А. Любимова: «Язык как сложная система (система систем) не может являться элементом менее сложной системы. Поэтому язык законодательства следует рассматривать не как элемент юридической техники, а как лингвистическую субстанцию, которая, являясь средством выражения воли законодателя как фундаментальной основы законотворчества, взаимодействует с юридической техникой…» 296. Предложенное им определение понятия «язык законодательства – функциональная разновидность (функциональный подстиль) литературного языка, включающая совокупность языковых средств (лексических, морфологических и синтаксических), выражающих волю законодателя и обеспечивающих прохождение процесса правовой коммуникации» 297, как думается, в наибольшей степени соответствует онтологическому статусу языка закона.

Схожая точка зрения высказывается в общей теории права. Так, А. Н. Шепелев считает язык права самостоятельным функциональным стилем 298. Е. А. Крюкова полагает, что устоявшееся мнение о языке закона как элементе (или способе) законодательной техники «основывается на формальном подходе к языку законодательных актов… безусловно, язык закона – его воплощенная форма, но отнюдь не способ, а неразрывная составляющая того, что называется законодательным актом» 299.

К настоящему времени появилась теория законодательной текстологии уголовного права 300, автор которой, А. И. Ситникова, утверждает, что «внимание юристов-исследователей и практиков должно быть переключено с языка закона на текст закона, так как более продуктивным является исследование стиля закона на материале нормативных текстов, ибо стиль – категория текста, а не языка… языковой подход к Уголовному кодексу, который в настоящее время взят на вооружение специалистами по уголовному праву, должен уступить место законодательно-текстологическому подходу» 301.

Не отрицая самой возможности разработки теории законодательной текстологии вообще и уголовного права в частности, замечу, что она не вполне согласуется с принятым в лингвистике подразделением русского языка на функциональные стили. Специалист по стилистике русского языка Д. Э. Розенталь указывает следующее. Язык как явление социальное выполняет различные функции, связанные с той или иной сферой человеческой деятельности, среди которых следующие: 1) общение, 2) сообщение и 3) воздействие. Для реализации этих функций исторически сложились и оформились отдельные разновидности русского языка – стили, характеризующиеся наличием в каждой из них особых лексико-фразеологических, частично и синтаксических средств, используемых исключительно или преимущественно в данной разновидности языка. Ядро каждого из стилей образуют присущие именно ему особые языковые средства, создающие своего рода их микросистему с одинаковой стилистической окраской, с едиными нормами употребления. В соответствии с названными выше функциями языка выделяются следующие стили: разговорный (функция общения), научный и официально-деловой (функция сообщения), публицистический и литературно-художественный (функция воздействия) 302. Как видим, существует и разговорный стиль, то есть стиль не есть исключительная принадлежность текста.

Кроме того, весьма сомнительно утверждение А. И. Ситниковой о целесообразности отказа от языкового подхода к Уголовному кодексу в связи с большей продуктивностью законодательно-текстологического подхода. Оно не согласуется с методологическими положениями философии, логики и лингвистики, исходя из которых любой текст имеет логическую и языковую составляющие.

В лингвистике существует около 300 определений понятия «текст», наиболее же приемлемым для целей юриспруденции можно признать определение, данное И. Р. Гальпериным: «Текст – это произведение речевого творчества, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку» 303. Как видим, три компонента из числа образующих текст – лексика, грамматика и стилистика – имеют языковую феноменологию.