Ирина Алебастрова - Конституционализм как правовое основание социальной солидарности. Монография

Итак, социальную солидарность можно считать конституционной ценностью не всегда, а лишь в тех случаях, когда она направлена на защиту слабых от сильных и на смягчение резкой дифференциации между ними в доступе к различным благам. Противоположная по своей направленности солидарность, т. е. объединение с целью подавления, подчинения и торжества силы, – это солидарность антиконституционная. Проявлениями последней могут служить, например, солидаризация капитала в безудержной эксплуатации пролетариата в период дикого капитализма, мобилизация элиты в стремлении к уничтожению мирной политической оппозиции, подавление монополистами малого и среднего бизнеса, а религиозным, этническим или любым иным большинством – соответствующих меньшинств. Подобные нормы выступают звеньями в механизме формирования в обществе настроений ксенофобии и разобщенности, т. е. в конечном счете снижают уровень его солидарности. Очевидно, что конституционная солидарность – это проявление преимущественно органической солидарности, а антиконституционная всегда является механической. Однако и конституционную солидарность не следует считать абсолютной ценностью. В ряде случаев она может иметь конкурирующий характер по отношению к иным универсальным социальным ценностям – гуманизму и справедливости. Установление правильного баланса между ними требует учета конкретных обстоятельств, притом что сам этот баланс не может быть универсальным, раз и навсегда данным.

1.3. Правовое оформление принципа социальной солидарности как фундаментального принципа конституционализма

Принцип социальной солидарности заметно влияет на содержание, систему и эволюцию всех правовых принципов конституционализма. Однако его непосредственное отражение в текстах конституций широкого распространения ни в прошлом, ни в настоящее время не получило. Впрочем, правовое оформление принципов конституционализма вообще стало принятым лишь в ХХ в.: конституции первой волны были документами строго функциональными, почти не включая в свои тексты абстрактных принципов. Их авторы руководствовались рекомендацией выдающегося английского юриста и социолога И. Бентама (1748–1832): «Надо придерживаться ясного и простого изъявления своей воли, не присоединяя доводов… Не следует смешивать мотивировки с самим законом. Если нужно объяснить его народу, это можно сделать во вступлении, сам же закон должен содержать чистое выражение воли и только» 156. Поэтому конституционные принципы обычно содержались либо в преамбулах к конституциям, либо в различных декларациях 157, клятвах или присягах на верность конституции, либо в доктрине, либо в религиозных документах, либо имели сугубо устную, даже молчаливую форму, укоренившись в здравом смысле. Так, в США многие общие принципы организации государственной власти и политики получили отражение в Декларации независимости 1776 г. Это такие «очевидные истины», как равноправие и неотчуждаемость прав человека, «к числу которых принадлежат жизнь, свобода и стремление к счастью», народный суверенитет и представительное правление, «справедливая власть», способствующая «безопасности и счастью народа». Некоторые из них указаны в короткой преамбуле к Конституции США 1787 г. (свобода, общее благосостояние), некоторые сформулированы доктриной как подразумеваемые Конституцией. К числу таких важнейших неписаных принципов в американской конституционно-правовой доктрине принято относить республиканскую форму правления, разделение властей, федерализм, конституционный контроль 158. Подразумеваются ею также высшая юридическая сила и прямое действие Конституции, презумпция невиновности, свобода ассоциаций и многие другие, на которые время от времени обращают внимание суды в своих решениях при рассмотрении правовых споров 159.

В ХХ в. абстрактные принципы, а также цели общественного развития и принятия конституций стали включаться в их нормативную часть и приобретать в массиве ее положений все больший удельный вес. Такой подход был характерен уже для ряда конституций, принятых в начале ХХ в. (Политическая конституция Мексиканских Соединенных Штатов 1917 г., Конституция Германской империи 1919 г.). Но особенно заметно данная тенденция активизировалась после Второй мировой войны. Во многих современных конституциях весьма обстоятельный каталог важнейших принципов содержится в начальных частях, главах или разделах. Это, например, не имеющая номера часть Конституции Италии 1947 г., которой открывается ее текст и которая так и именуется: «Основные принципы». В Конституции Болгарии 1991 г. первая глава называется «Основные начала», в Конституции РФ 1993 г. – «Основы конституционного строя» и т. п. Сути дела приведенные различающиеся между собой названия не меняют: соответствующие начальные структурные подразделения конституций провозглашают именно важнейшие конституционные принципы.

Такую оценку содержания начальных структурных подразделений современных конституций подтверждает конституционно-правовая доктрина. Так, характеризуя положения первой главы российской Конституции, академик РАН О. Е. Кутафин определял основы конституционного строя именно как «устои государства, его основные принципы» 160. Член-корреспондент РАН М. В. Баглай также утверждает, что в первую главу Конституции РФ в качестве основ конституционного строя включены нормы-принципы 161.

Юридизация конституционных принципов имеет комплекс причин. Она произошла прежде всего под воздействием потребностей судебной практики: суды заметно ранее, чем конституции, стали обращаться к правовым принципам для обоснования своих решений. Данная тенденция сохраняется и настоящее время – прежде всего в решениях органов конституционного контроля. Так, по справедливому замечанию профессоров М. А. Краснова и И. Г. Шаблинского, «мы почти не найдем решений Конституционного Суда РФ… где нет апелляции к… конституционным принципам» 162.

Включение в тексты современных конституций упоминаний о принципах сосуществования цивилизованных людей объясняется и желанием авторов конституций «украсить» ее идеями, понятными для большинства населения и одобряемыми им. Ясно, что делается это прежде всего для того, чтобы обеспечить принятие конституции, особенно если предстоит референдум. Но такая «инкрустация» и объективно полезна: она способна повысить легитимность конституции, т. е. снабдить конституцию так называемым величественным (dignified) элементом, который, как полагал выдающийся английский конституционалист, экономист, историк, политолог и писатель У. Беджгот (1826–1877), совершенно необходим для укрепления у народа, который вряд ли заинтересуется вопросами процедуры, организации и компетенции, чувств как самоуважения, так и уважения к конституции, для повышения ее авторитета 163.