Сергей Маликов - Советское уголовное уложение (научный комментарий, текст, сравнительные таблицы)

6. Регент монархии или президент республики, нарушивший уголовное законодательство на территории иностранного государства, признающего за этим лицом статус регента или президента, не может быть привлечен к уголовной ответственности по уголовному закону иностранного государства, но при этом не исключается его ответственность по законодательству представляемой им страны;

7. Дипломатический представитель государства (посол, посланник, советник посольства), совершивший преступление на территории государства, при котором он аккредитован, подлежит ответственности не по законодательству страны пребывания, а по уголовному закону своего отечества 67;

8. Военнослужащий государства, проходящий службу в воинской части, находящейся с согласия иностранного государства на его территории, в случае совершения преступления несет ответственность по военно-уголовным законам своего государства;

9. Подданные государства, учинившие преступное деяние на борту военного корабля, находящегося в водах иностранного государства или нейтральных водах, подлежат ответственности: служащие во флоте или в армии – по военно-морским законам; частные лица – в одних случаях по военно-морским, в других – по общим законам;

10. Подданные государства, совершившие преступление на борту купеческого корабля, должны отвечать, в зависимости от ситуации, по отечественному законодательству или законодательству иностранного государства;

11. Подданные культурного государства, учинившие преступление на иностранном купеческом корабле, принадлежащему некультурному государству, несут ответственность: в одних случаях по законодательству своего отечества, в других – по законодательству другого культурного государства 68.

Реальный принцип действия уголовного закона, по П. П. Пусторослеву, означает применение законодательства того государства, чьи интересы требуют наказания преступника, при этом место совершения преступления и подданство виновного значения не имеют 69.

Как уже указывалось, автор выделяет в качестве принципа действия уголовного закона «безответственность лиц», но раскрывает его содержание только применительно к народным представителям 70. «Термин “безответственность народных представителей” означает одну из привилегий, принадлежащих тем лицам, которые выбраны согласно избирательным законам населением республики или конституционной монархии в качестве его представителей в члены законодательного собрания, известного под именем парламента, палаты депутатов, палаты народных представителей и т. д.» 71Автор предупреждает о неточности термина; на первый взгляд он означает полное отсутствие всякой правовой ответственности указанных лиц за все или по крайней мере за некоторые правонарушения. Между тем «под безответственностью народных представителей разумеется в действительности уголовная и дисциплинарная ответственность, по принадлежности, за некоторые правонарушения только перед той палатой, членами которой они состоят, с полным устранением всякой уголовной, дисциплинарной и гражданской ответственности за эти правонарушения перед какими бы то ни было другими судами, учреждениями и должностными лицами» 72.

Выделяются два вида парламентских правонарушений. К первому относятся правонарушения, суть которых составляет нарушение парламентского порядка, установленного в палате народных представителей; ко второму – уголовные правонарушения и «более или менее совпадающие с ними гражданские и даже дисциплинарные противопарламентские правонарушения, которые учинены народными представителями при исполнении их депутатских обязанностей…» 73

В целом теоретические положения, разработанные в доктрине уголовного права, нашли отражение в Советском уголовном уложении. Так, под его действие подпадают деяния, совершенные:

1. В пределах Российской Федеративной Советской Республики 74как гражданами, так и иностранными лицами;

2. На территории иностранного государства российскими подданными, пользующимися в этих государствах правом внеземельности 75;

3. На территории стран, где российские граждане неподсудны местной власти;

4. Пребывающими в Бухаре российскими гражданами или иностранцами 76;

5. Российскими гражданами на территории иностранного государства (кроме Бухары и тех государств, где они не подсудны судам страны пребывания), если деяние предусмотрено международным договором либо посягало на имущество или доходы российской казны.

Действие Уложения не распространяется на деяния, наказуемые по обычаям инородческих племен, и на деяния, совершенные иностранными гражданами, пользующимися в России правом внеземельности.

Лицо, совершившее деяние вне пределов России, не подлежит ответственности по рассматриваемому Уложению, если:

1. Деяние не запрещено законом государства, на территории которого оно совершено;

2. Обвиняемый был оправдан или освобожден от наказания по приговору суда иностранного государства, вступившему в законную силу;

3. Осужденный полностью отбыл наказания по приговору суда иностранного государства;

4. Деяние, направленное против иностранного государства, относится к числу преступлений, по которым выдача преступника не допускается.

Лицу, совершившему преступление вне пределов России, подлежащему ответственности по Советскому уголовному уложению, наказание смягчается по правилам ст. 41 данного Уложения.

Российский гражданин, полностью отбывший наказание в иностранном государстве за преступление, за совершение которого Уложением предусмотрено наказание в виде лишения свободы сроком не ниже шести лет, в России по приговору подвергается лишению указанных в законе прав.

К проблеме уголовного закона тесно примыкают еще два обстоятельства: выдача преступника 77и право убежища.

В литературе (причем как прошлых веков, так и современной) появление в русском праве института экстрадиции, как правило, связывают с Договором Олега с Византией 911 г., а также с аналогичными договорами, заключенными князьями Игорем (944 или 945 гг.) и Святославом (971 г.) 78. Критикуя данный подход к определению возникновения рассматриваемого института, К. С. Родионов замечает: «…Современные авторы ссылаются на труды предшественников, а те – на своих предшественников. Между тем достаточно беглого взгляда на договор 911 г., чтобы усомниться в том, а есть ли в нем норма о выдаче или речь идет о чем-то другом. А в Договоре 945 г. вообще нет статьи, которая давала бы повод думать о выдаче» 79.

В ст. 14 Договора 911 г. говорится об «удолжающем» («удъжати-удолжати – оставаться в долгу») 80, т. е. оставшемся в долгу. Таким образом, в результате неточной интерпретации нормы имеет место необоснованная замена одних терминов другими, например, злодея – преступником 81. В договоре речь идет не о выдаче как правовом институте, а об обычае – личных репрессалиях 82.