Людмила Камедина - Текст в диалоге с читателем: опыт прочтения русской литературы в начале третьего тысячелетия
- Название:Текст в диалоге с читателем: опыт прочтения русской литературы в начале третьего тысячелетия
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Array Литагент «Директмедиа»
- Год:2014
- Город:Москва-Берлин
- ISBN:978-5-4475-2701-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Людмила Камедина - Текст в диалоге с читателем: опыт прочтения русской литературы в начале третьего тысячелетия краткое содержание
Учебное пособие предназначено для студентов-филологов, учителей-словесников, а также всем обучающимся русской литературе.
Текст в диалоге с читателем: опыт прочтения русской литературы в начале третьего тысячелетия - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Сентиментальность Манилова – это, прежде всего, качество индивидуальное и присущее в первую очередь Манилову. Однако Чичиков возит в своей шкатулке помимо прочих вещей засушенные фиалки, – тоже сентиментален, а у Собакевича читает письмо Вертера к Шарлотте. Так индивидуальное перерастает в национальное и общечеловеческое. Еще примеры: Коробочка собирает вещи, деньги; Плюшкин собирает все, что ни попадет под руку, а Чичиков возит с собой шкатулку, в которой много самых различных предметов, вплоть до какой-то старой афиши.
В традиции мировой литературы мы сталкивались уже с типами-символами лени, глупости, скупости, обжорства (культ тела у Рабле). Гоголь все время выводит читателя на разные уровни: сначала просто «дубинноголовая» помещица Коробочка, а затем – иной и почтенный, и государственный даже человек, а на деле выходит совершенная Коробочка (34, 51), и, наконец, Коробочка стоит так низко на бесконечной лестнице человеческого совершенствования, что напоминает многих «сестер» в аристократических домах, которые рассуждают о политическом перевороте во Франции и модном католицизме и совершенно не имеют представления, что делается в их хозяйстве.
Подобные превращения происходят с ездой Чичикова. Сначала Гоголь говорит нам о том, что Чичиков «любил быструю езду», затем спрашивает, «и какой же русский не любит быстрой езды»? и в конце завершает вопросом, переводящим поэму Гоголя на символический уровень: Не так ли и ты, Русь, что бойкая, необгонимая тройка несешься? (34, 225).
Ассоциативный уровень вводит нас и в культурный пласт мировой литературы, когда Гоголь (как и Пушкин) сам называет имена-ориентиры: Вергилий прислужился Данту (34, 132), К Шиллеру заехал в гости (34, 122) и т. д. Каждый персонаж живуч в разных культурных контекстах.
Инфернальный уровень поэмы. «О влиянии «Божественной комедии» на «Мертвые души» пишут уже второе столетие. Одним из первых, для кого поэма Гоголя напомнила страницы «Комедии», был А.И. Герцен: картины крепостной жизни он сравнивал с рвами Дантова ада, – так начинается статья в книге А. Асояна, посвященная прочтению в России двух великих книг, в ней названы и литературоведческие источники (37, 74–85). Среди новейших исследований можно назвать книгу Е.А. Смирновой «Поэма Гоголя «Мертвые души», изданную в Ленинграде в 1987 году.
То, что перед нами ад, не вызывает сомнений. Мысль Гоголя о трех частях поэмы, подобно Дантовой комедии, известна. Написана 1 часть – «Ад»; 2 часть – «Чистилище» – была сожжена, и сам Гоголь это объяснял: «… так было нужно. «Не оживет, аще не умрет», – говорит апостол. Нужно прежде умереть, для того, чтобы воскреснуть… Благодарю Бога, что дал мне силу это сделать. Как только пламя унесло последние листы моей книги, ее содержанье вдруг воскреснуло в очищенном и светлом виде, подобно фениксу из костра, и я вдруг увидел, в каком еще беспорядке было то, что я считал уже порядочным и стройным. Появленье второго тома в том виде, в каком он был, произвело бы скорее вред, нежели пользу. Вывести несколько прекрасных характеров, обнаруживающих высокое благородство нашей породы, ни к чему не поведет. Оно возбудит только одну пустую гордость и хвастовство» (32, VI, 82). Третья же часть – «Рай» – так и не была написана в силу тех причин, о которых уже сказал Гоголь.
Автор предлагает читателю пройтись с ним (проводником) по кругам ада: от еще безвредного Манилова, коего грехи ограничиваются «невинным» бездельем и мечтательностью до самого гадкого и гнусного, уже не человека, а «прорехе на человечестве», Плюшкина. Чем дальше, тем тяжелее спускаться. В доме Плюшкина темно и холодно, как внизу, в преисподней (вспомним, что на улице разгар июля). Утерян пол: не то баба, не то мужик. На Чичикова повеяло нежилым. Потеря пола характерна для героев этого уровня, ибо речь идет о душах. Собакевич пытается обмануть Чичикова, подсунув ему бабу – Елизавету Воробей, правда, пишет ее по-мужски с «ъ» на конце. Получился «Елизаветъ».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Интервал:
Закладка: