Юлия Щербинина - Эротикурс

Ещё немного сохраняя свои первозданные смыслы в рекламных роликах и на товарных упаковках, эти образы утратили свою символическую силу. Стали стёртыми метафорами, исчезающими тенями светила Эроса. Живая образность облупилась с них, как позолота и перламутр – с чашечек культового в советскую эпоху гэдээровского сервиза «Мадонна», изображавших любовные и пасторальные сцены.

Писателям прошлого было гораздо проще подбирать слова для описания чувственной сферы, чем современным авторам, которым всё кажется уже затасканным и невыразительным. Новейшая литература демонстрирует нищету эротического словаря. В прозе рубежа XIX–XX столетий уже исчезают вычурность и куртуазность слога, присущие «галантному веку» литературы, но ещё присутствуют сколь выспренние, столь же и волнующе-трогательные, утраченные современностью речевые обороты.

«Загорится душа отдать себя другому», «дух любви пламенный», (М. Кузмин); «безгрешная алость», «розы тела» (Ф. Сологуб); «ледяная вершина мировой прелести» (Г. Иванов); «чувственно прельщала» (М. Агеев). И «какое ужасное слово жила», замечает, «содрогнувшись плечами», героиня рассказа Пантелеймона Романова с незамысловатым названием «Любовь». Да, в былые времена страшились подобных слов, но не стеснялись таких названий, не считали их тривиальными.

Наконец, легко заметить, что слова эротического лексикона не только метафоричны, но и ярки, красочны. В сообществе животных аналогами таких слов являются броская окраска, распушившийся хвост и прочие элементы внешней привлекательности, призывающие к соитию. Впрочем, у людей тоже имеется масса несловесных способов эротического самовыражения и, напротив, сокрытия сексуальности: одежда и обувь, позы и жесты, причёска и макияж. Там, где раньше светские дамы пускали в ход мушки и веера, нынешние девушки используют татуировки и пирсинг.

По части невербального изображения чувственности специализируются художники. Писатель рассказывает – художник показывает. Привилегия обоих в том, что они воображают реальные, когда-либо виденные либо даже наблюдаемые вживую изгибы и движения тел; они слышат слова, слетающие с губ позирующих моделей и прототипов литературных персонажей. А нам доступны лишь чтение и созерцание вторичные, воспроизводящие процедуры.

Однако мы счастливы и этим. Мы можем оживлять тексты и картины их чтением и созерцанием. Вот призывно смотрит на нас девушка, расчёсывая длинные волосы на картине Браунинга. Вот, стыдливо отводя взгляд, демонстрирует мужчине хрупкую ладонь и обнажённые пальцы ног скромница Годварда. Вот, нарочито отставив пяточку и мизинчик, со снисходительной полуулыбкой бросает поклоннику цветок с балкона юная девица Лейтона. Вот нежно раскрыляет руки и глядит ввысь, словно готовится взлететь, «Невинность, увлекаемая Любовью» Грёза. И нас вдохновляет, что мы тоже можем когда-нибудь взлететь и уж точно бросить либо поймать цветок. Как повезёт. Мы любуемся застывшими в томных позах прелестницами Альма-Тадемы, источающими сладострастие даже при чтении свитков-книг. Удивляемся тому, как бесконечно женственны в порыве ревности героини Герена и Мунка. Нас завораживает медитативная поступь продажных женщин Тулуз-Лотрека, не теряющих грации даже на позорном медосмотре.

Особенно нас манят неопределённость и недосказанность. Полустыдливо-полуразвратно прикрывают чресла воин Фрагонара и юноша Сомова. То ли вправду спят, то ли игриво притворяются нимфа Пуссена и Ролла у Жерве. Уклоняясь от атакующего Амура, юный любовник на полотне Бордоне не то придерживает, не то отодвигает складки платья возлюбленной; она же своей рукой вроде мягко отводит его руку, а вроде и незаметно продвигает к девственному лону.

Наконец, нас интригуют многоплановость и многослойность. Ладони «Влюблённых» Хоторна говорят красноречивее губ. Причудлив и сложен параллельный диалог рук на картине Милле «Да!». Завораживает жестикуляция участников «Разговора» Ренуара. А «Насилие» Дега – целая история отношений, заключённая в живописную раму.

Некоторые полотна загадывают загадки или требуют расшифровки. Например, несведущему зрителю непонятно, чем занят живописец и что вообще происходит на картине Сюблейра «Навьюченное седло». Необходимо пристально вглядеться в знаменитый «Грех» фон Штюка, чтобы увидеть там не только насмешливый лик Евы, но и нечто ещё… Сами искусствоведы до сих пор расходятся во мнениях по поводу названия картины Ватто «Грубая ошибка» или «Удача».

Литература и живопись неутомимые поставщики сюжетов и образов, как предельно откровенных, так и прячущих эрос внутри строк, за слоем красок. Франты и кокетки, ловеласы и альфонсы, развратники и ревнивцы, эротоманы и порнографы, томные девицы и похотливые юнцы, коварные соблазнители и блюстители нравов… Вообще люди каковы они есть: целомудренные, бесстыжие, слабые, сильные, неопытные, искушённые – обо всех написано и кистью, и пером.

Живопись в чём-то опережает литературу, а где-то тянется у неё в хвосте. Подвижное пластичное слово проникает в самые тёмные глубины эроса. Застывшее статичное изображение схватывает эрос в его самых выразительных позах и деталях. Слово и изображение движутся навстречу друг другу. Место их встречи – книга, где органично соединяются речь и зрелище. И само чтение есть не что иное, как форма чувственного созерцания.

Но всё же самая пьянящая прелесть эротики – в невозможности целиком заключить её ни в словесную оправу, ни в живописную раму. Как невозможно удержать солнечную тень. Вечное светило Эроса нельзя закатать в банку искусства – можно только любоваться его бесчисленными художественными отражениями.

Название книги может быть расшифровано как литературный курс эротики или как эротический дискурс в литературе. Кому что больше нравится, кому что более понятно. Интимные переживания и эротический опыт, отражённые в русской литературе конца XIX – начала XX века и проиллюстрированные разными художниками того же и более раннего периодов.

Форма книги необычна: цикл фрагментов из художественных произведений, выстроенных в определённой последовательности и соединённых внутренними взаимосвязями – идейными, образными, ассоциативными, цитатными. Так «кусочки» разных текстов «сцепляются» между собой, «вырастают» друг из друга, взаимоперекликаются – и прочитываются как единый текст. Основные темы и проблемы:

• осознание собственного и познание чужого тела,

• первый и последующий сексуальные опыты,

• эротические фантазии и сны,

• особенности женского и мужского эротизма,

• флирт и искусство соблазнения,