Валерий Бондаренко - Юность длиною в сто лет. Читаем про себя. Моледежь в литературе XX-XXI вв.

«Этот монастырь – он же с зубами!.. Он передавит всех, кто возомнил о себе».

«Бог здесь голый. Я не хочу на голого бога смотреть».

«Потом будут говорить, что здесь был ад. А здесь была жизнь. Что до ада – то он всего лишь одна из форм жизни, ничего страшного».

«– Я очень мало люблю советскую власть, – медленно подбирая слова, ответил я. – Просто ее особенно не любит тот тип людей, что мне, как правило, отвратителен».

Наверно, сейчас не совсем понятно, почему первые читатели этого, возможно, главного романа Пелевина, тогда, в 1996 г., помирали со смеху. Но в позднесоветские времена анекдоты о Чапаеве, Петьке и Анке были едва ли не самым популярным фольклором. Народ забористо потешался над истлевшим революционным мифом, и надо быть большим провокатором, чтобы сделать примитивных Чапая и Петьку казарменных анекдотов героями интеллектуального романа, приобщить их к духовной традиции буддизма, к философии Витгенштейна, к психологии Юнга и вообще сляпать увлекательную окрошку из культурных кодов чуть ли не всего 20 века, от декадентов «серебряного века» до бандюганов лихих 90-х.

А вот Пелевин это все сделал, и местом действия его романа, естественно, стала дурка. Здесь лечатся, а точней, предаются своим фантазиям четверо сумасшедших: Петр Пустота, полагающий себя поэтом-декадентом начала 20 века и сподвижником легендарного Чапая (тот становится и наставником Пустоты в буддизме); некто Сердюк, который участвует в сваре двух средневековых японских кланов; Мария («Просто Мария» – популярный у нас в середине 90-х мексиканский сериал), у которой якобы роман с самим Шварцнеггером; и бандюган Володин, у которого, ясен корень, свои разборняки по жизни текут. Каждый пребывает в своем фантазийном мире и покидать его не хочет ради мира реального.

Заинтригованный читатель будет пробиваться в этом лабиринте к разным очевидным и не очень истинам, главная из которых – Россия за сотню лет повторяет все тот же цикл своих исканий: с Западом ли она (Мария) или с Востоком (Сердюк), с высокой ли духовностью (Пустота) или с откровеннейшей уголовщинкой (Володин). И как почти сто лет назад, черт знает, чем сердце ее успокоится.

Конечно, роман Пелевина – игра, и все серьезное здесь подается (и восприниматься должно бы) с улыбкой. Возможно, сцены из времен гражданской войны вам покажутся чересчур книжными. Зато реалии 90-х весомы и узнаваемы, и автором, кажется, ненавидимы жгуче. Главное, этот роман претендует на то, чтобы разбудить мысль читателя и делает все, чтобы пробуждение было «с улыбкой на устах».

«Представь, что твой внутренний прокурор тебя арестовал, все твои внутренние адвокаты облажались, и сел ты в свою собственную внутреннюю мусарню. Так вот вообрази, что при этом есть кто-то четвертый, которого никто никуда не тащит, которого нельзя назвать ни прокурором, ни тем, кому он дело шьет, ни адвокатом. И не урка, и не мужик, и не мусор. Так вот этот четвертый и есть тот, кто от вечного кайфа прется».

«Движение – все, конечная цель – ничто»

«Из семнадцатой образцовой психиатрической больницы убегает сумасшедший по фамилии Пустота. Времени для побега нет, и он про это знает. Больше того, бежать некуда, и в это некуда нет пути. Но все это пустяки по сравнению с тем, что того, кто убегает, нигде и никак не представляется возможным найти».

«Сороковые, роковые» – лаконичней Давида Самойлова никто не назвал время Великой Отечественной войны. «Рок», судьба: и смерть и жизнь, и победа, и неволя, – вся трагическая полнота бытия обрушилась на «граждан СССР» 22 июня 1941 г. И сколько же разных ликов войны отразились в зеркале литературы! Горечь потерь, но и убежденность в победе – в стихах и прозе военных лет; несколько фальшивый, золоченый пафос сталинских триумфальных од конца 40-х; очень честная, правдивая, хотя и не всегда поднимающаяся к большим обобщениям «лейтенантская проза» времен «оттепели» (вторая половина 50-х-60-е гг.); проблемы нравственного выбора, так обострившиеся в литературе 70-х – в литературе, полной духовных исканий и все больше душевной смуты…

В наше время не только литераторы, но и историки ломают копья вокруг, казалось бы, беспроблемно пафосной темы ВОВ. Память о ней уже не столь остра с течением лет, у новых поколений – «свои» войны, не такие бесспорно праведные. И все равно, Великая Отечественная, как бы ни истолковывать ее события, остается главным событием 20-го века в нашей стране, непроходящей болью, которой мы все же хотим гордиться.

Масса новейших фильмов и особенно сериалов не слишком поможет: в них уже выработан некий канон, набор штампов, «как надо изображать». А правду лучше узнавать из первых рук. Вот почему этот раздел мы наполнили произведениями, прежде всего, непосредственных участников войны: Ю. Бондарева, В. Кондратьева, К. Воробьева, В. Богомолова, Г. Бакланова, Ю. Казакевича, Б. Васильева, Б. Окуджавы.

Особенно остро ставят проблемы эпохи Л. Леонов, В. Гроссман, В. Быков, В. Астафьев, В. Распутин. Трагические страницы военного бытия в тылу освещает А. Приставкин. А сатирическую краску в военную тему добавляет В. Войнович.

Какой видится та эпоха из 21 века? Об этом – фэнтезийный роман И. Бояшова, роман с некоторой примесью фэнтези Э. Веркина и острое исследование самого парадоксального скандала эпохи у А. Терехова.

Прошлое не то, чтобы не отпускает, но учит. И каждый автор здесь «учится» по-своему.

Роман «Русский лес» считается одним из главных произведений советского классика. Собственно, в нем писатель подвел предварительные итоги прожитой страной половины века (роман 1953 г.) Неисправимый скептик не только в отношении советского эксперимента, но и природы человеческой вообще, Леонов здесь протянул руку своей эпохе, своему современнику. Память о военных испытаниях народа, отблеск недавней победы настроили автора на одический лад. Быть может, сейчас этот пафос кажется несколько наивным и громким. Хотя как знать – возможно, именно сегодня он многим понравится.

Итак, теплым летним утречком приезжает в Москву из далекой Енги – края лесного, сурового – юная Поля Вихрова. В Москве у нее живет отец – известный лесовод профессор Вихров. Ему в лицо Поля, выросшая без отца, мечтает бросить горячие слова комсомольских упреков, разоблачений, которыми и без того полнятся газеты. Там пишут, что профессор Вихров мешает развитию лесной промышленности, и вообще человек он какой-то подозрительный. Поле не удается сделать задуманное в день своего приезда. А ночью на советские города упадут первые немецкие бомбы…