Анна Малоземова - История Странноприимного дома

В завещании сыну Дмитрию граф сообщал, что учреждение дома милосердия было сделано «во взаимном и тайном согласии нашем с матерью твоею, еще при жизни ее, – облегчить страждущее человечество, а по кончине ее произведено в действо учреждением Странноприимного дома и разными вспоможениями бедным по ее завещанию».

Открытие учреждения состоялось 28 июня 1810 года (спустя 101 год и один месяц после того, как дед Шереметева одержал победу под Полтавой). На торжество пришло множество московских жителей разных рангов и сословий. Шумиха вокруг благотворительного заведения не утихала, в огромном количестве появлялись восторженные стихотворения. В одном из них основатель Дома сравнивался с самим Творцом:

Кто сирых милует и помнит о вдовах,

Кто мужа сим собой, отца тем заменяет —

Тот Богу в благости делами подражает,

Тот есть сын Вышнего, как говорит Сирах.

Писатель Александр Дюваль прочел во Французской академии элегию «Обращение к тени графини Шереметевой» (в ней рассказывалось, как призрак супруги внушил графу мысль о благотворительности). На открытии Дома звучали «Стихи к благодетельному вельможе» (подобных им было тогда множество). Стихи же, посвященные Малиновским маленькому сыну Шереметевых Дмитрию, поместили в куполе новой церкви Странноприимного дома вместе с изображением (в виде одного из ангелов) маленького графа:

В небесной славе здесь парящим по эфиру

Средь ликов ангельских твой вид изображен.

Живя между людьми, явишь собой ты миру,

Что к вечным истинам и дух твой воспарен.

В середине девятнадцатого столетия художник Фартусов восстановил изображения в куполе храма – но уже без надписи.

Перед самым открытием – 24 июня – совет Дома впервые рассматривал просьбы бедных невест о назначении приданого (на этот вид помощи указала в завещании графиня Шереметева). Размер приданого для каждой из девяти отобранных девушек определял жребий. Одной досталась тысяча рублей, двум – по половине этой суммы, шести – по 300. Совет назначил и дополнительное приданое – уже без жеребьевки: еще шести невестам по 200 рублей и десяти – по 100. Получить приданое можно было по предъявлении свидетельства венчавшего священника. В течение пяти лет девушка должна была вступить в брак – иначе утрачивалось ее право на приданое. Однако позже совет разрешил тянуть жребий и тем, кто не смог в пятилетний срок выйти замуж – при условии, что девушки были «по бедности и хорошему поведению достойными уважения, а летами еще молоды».

Почетные граждане Москвы получили более тысячи пригласительных билетов на открытие. В Доме уже находились все будущие богаделенные, все, кому было назначено пособие, все бедные невесты, которым доставалось приданое. Гостей и желающих увидеть торжественную церемонию было множество.

Во главе почетных гостей прибыл главнокомандующий – московский военный губернатор граф Иван Васильевич Гудович. Почтил Дом своим присутствием и преосвященный Августин (впоследствии митрополит Московский и Коломенский – именно он в 1812 году спасет святую икону Владимирской Божией Матери). Сопровождали его два архимандрита, два протоиерея и 13 священников. Ими был освящен главный храм Живо-начальной Троицы (придел Святителя Николая Чудотворца освятили уже 7 июня, а придел святителя Димитрия Ростовского Чудотворца – 27 июня).

Торжественную литургию служил также преосвященный Августин с прибывшими архимандритами, протоиереями и священниками.

Когда богослужение завершалось, настоятель храма Живоначальной Троицы отец Алексей Отрадинский обратился к присутствующим со словом на евангельский текст: «…Благотворения и общения не забывайте, таковыми бо жертвами благоугождается Бог».

Он говорил о задачах открывшегося учреждения, где «тысячи больных и страждущих, сирых, бедных и беззащитных найдут себе покой и отраду, найдут вожделенный призор, после которого не прольется ни одной слезы, кроме удовольственной и признательной, не услышится ни единого вздоха, кроме радостного и чувствительного, кроме искреннего и благодарного…».

Напоминал о необходимости помощи ближним – ибо способность к ней дана человеку создателем: «Нет вещи в сем мире, которая б в своем роде не была для других полезна, и нет вещи, которая бы нужного для себя в природе не обретала. Вселенная скреплена такою цепью, где ни одна вещь без другой обойтись не может; где каждое существо одно другому служить, помогать и споспешествовать сотворено».

Отец Алексей обращал внимание и на то, что доброе начинание графа Шереметева не исчезнет с течением времени. Памятью о нем и его продолжением станет сама деятельность Дома: «Были и есть сострадательныя души: многие любили странноприимство, помогали бедствующим, и ныне не без таких людей, которые расположены для ближних делать добро, но сии благодеяния суть или единовременны, или не продолжительны, пока существуют благотворители; между тем, как здесь всякой безмятежно проведет дни свои до поздней старости, и на спокойном ложе, с исполненным любви сердцем к Учредителю и с твердым упованием на Бога мирно закроет взоры свои, здесь в один год несколько немощных и расслабленных воспрянут от болезненных одров своих, и с благодарной душой отидут каждый в свое место. Здесь один получает себе пособие ныне, другой в непродолжительном времени… и доколе не померкнет солнце, доколе будет существовать мир, дотоле будут неизменны благодеяния места сего. Можно пророчески сказать, что сие благодетельное заведение будет нарочитое уничтожение бедности и нищеты. И, если бедность есть иногда поводом к беззакониям и распутствам, то уменьшение оной есть пресечение пороков и умножение нравственности…»

Хронологическая таблица

«Погода была довольно хорошая; но странный ветер, усиленный, а может быть, и произведенный свирепствующим пожаром, едва позволял стоять на ногах. Внутри Кремля не было еще пожара, но с площадки, за рекой, видно было одно только пламя и ужасные клубы дыма; изредка кой-где можно было различить кровли не загоревшихся еще строений и колокольни; а вправо, за Грановитой палатой, за кремлевской стеной, подымалось до небес черное, густое, дымное облако, и слышен был треск от обрушающихся кровлей и стен». Так описывал один из памятных сентябрьских дней 1812 года Василий Алексеевич Перовский, будущий генерал и видный государственный деятель, оказавшийся в плену у наполеоновской армии при ее вступлении в Москву.